"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 1" - читать интересную книгу автора

- Ка-рьер!
Да разве казаки чужую команду примут, да еще от пешего?
Ну, перевел офицерик свою лошадь на трусцу.
Ну, и казаки, так и быть.
Но чем ближе к толпе - тем медленнее...
Тем медленнее... Не этак пугают... Пики - все кверху, не берут
наперевес.
И, не доходя, совсем запнулись. И радостный тысячный рев!
заревела толпа от восторга:
- Ура казакам! Ура казакам!
А казакам это внове, что им от городских - да "ура".
А казакам это в честь.
Засияли.
И - мимо двух Конюшенных дальше проехали.
= Но и толпа ничего не придумала: митинг - не начинается, ни одного
вожака нет, - вдруг грозный цокот лица испуганные - в одну сторону:
= с Казанской улицы, огибая по большой дуге собор и стоящие трамваи,
громче цокот!
разъезд конной полиции, человек с десяток - но галопом!
но галопом!! рассыпаясь веером, а шашек не обнажая - га-лопом!!!
= Страх перекошенный! и, не дожидаясь!
кинулась толпа, рассыпались во все стороны, - как сдунуло! Чистый
Невский перед думой.
= И шашек не обнажали.

3

(Хлебная петля)

В ноябре 1916 сквозь великие сотрясательные думские речи, сквозь
частокол спешных запросов, протестов, столкновений и перевыборов
Государственная Дума все никак не добиралась до продовольственного вопроса,
да и слишком частное значение имел этот вопрос перед общею политикой. В
конце ноября назначен был какой-то еще новый временный министр земледелия
Риттих. Он попросил слова и почтительно извинился перед Думою, что еще не
успел вникнуть в дело и не может доложить о мерах. Его поругали, как всякого
представителя правительства, но даже лениво, ибо сами ничего не ждали от
собственной думской дискуссии, если она будет слишком конкретной. Да,
продовольственный вопрос был важен, но не в конкретном, а в общем смысле, -
и главное пламя политики уметнулось из Таврического дворца, скованного
думской процедурой. Главное пламя политики, перебегая по обществу,
взревывало то там, то здесь, даже больше в Москве. Там на начало декабря
было назначено три съезда, и все три по продовольствию: собственно
Продовольственный съезд и съезды земского Союза и Союза городов (не говоря о
многих других одновременных общественных совещаниях; как шутили тогда: если
немец превосходит нас техникой, то мы победим его совещаниями).
О продовольствии говорилось с дрожью голоса, - и правительство не смело
запретить Продовольственного съезда, хотя и ему и собирающимся было понятно,
что не в продовольствии дело, продовольствование России и без нас всегда
как-то происходило, и как-нибудь произойдет, - а в том дело, чтобы,