"Александр Исаевич Солженицын. Двести лет вместе (1795 - 1995). Часть I" - читать интересную книгу авторакто из русских об этой взаимной проблеме писал -- то большей частью
запальчиво, переклонно, не желая и видеть, что бы зачесть другой стороне в заслугу. Не скажешь, что не хватает публицистов, -- особенно у российских евреев их намного, намного больше, чем у русских. Однако при всем блистательном наборе умов и перьев -- до сих пор не появился такой показ или освещение взаимной нашей истории, который встретил бы понимание с обеих сторон. Но надо научиться не натягивать до звона напряженных нитей переплетения. Рад бы я был не пытать своих сил еще на такой остроте. Но я верю, что эта история -- попытка вникнуть в нее -- не должна оставаться "запрещенной". История "еврейского вопроса" в России (и только ли в России?) в первую очередь богата. Писать о ней -- значит услышать самому новые голоса и донести их до читателя. (В этой книге еврейские голоса прозвучат много обильнее, нежели русские.) Но, по порывам общественного воздуха, -- получается чаще: как идти по лезвию ножа. С двух сторон ощущаешь на себе возможные, невозможные и еще нарастающие упреки и обвинения. Чувство же, которое ведет меня сквозь книгу о 200-летней совместной жизни русского и еврейского народов, -- это поиск всех точек единого понимания и всех возможных путей в будущее, очищенных от горечи прошлого. Как и все другие народы, как и все мы, -- еврейский народ и активный субъект истории и страдательный объект ее, а нередко выполнял, даже и неосознанно, крупные задачи, навязанные Историей. "Еврейский вопрос" трактовался с многоположных точек зрения всегда страстно, но часто и -- далеко не всегда определялись им одним, но и народами окружающими. Слишком повышенная горячность сторон -- унизительна для обеих. Однако не может существовать земного вопроса, негодного к раздумчивому обсуждению людьми. Увы, накоплялись в народной памяти взаимные обиды. Однако если замалчивать происшедшее -- то когда излечим память? Пока народное мнение не найдет себе ясного пера -- оно бывает гул неразборчивый, и хуже угрозно. От минувших двух столетий уже не отвернуться наглухо. И -- планета же стала мала, и в любом разделении -- мы опять соседи. Я долго откладывал эту книгу и рад бы не брать на себя тяжесть ее писать, но сроки моей жизни на исчерпе, и приходится взяться. Никогда я не признавал ни за кем права на сокрытие того, что было. Не могу звать и к такому согласию, которое основывалось бы на неправедном освещении прошлого. Я призываю обе стороны -- и русскую, и еврейскую -- к терпеливому взаимопониманию и признанию своей доли греха, -- а так легко от него отвернуться: да это же не мы... Искренно стараюсь понять обе стороны. Для этого -- погружаюсь в события, а не в полемику. Стремлюсь показать. Вступаю в споры лишь в тех неотклонимых случаях, где справедливость покрыта наслоениями неправды. Смею ожидать, что книга не будет встречена гневом крайних и непримиримых, а наоборот, сослужит взаимному согласию. Я надеюсь найти доброжелательных собеседников и в евреях, и в русских. Автор понимает свою конечную задачу так: посильно разглядеть для будущего взаимодоступные и добрые пути русско-еврейских отношений. |
|
|