"Александр Исаевич Солженицын. Адлиг Швенкиттен (Односуточная повесть)" - читать интересную книгу автора

на месте усидеть. Говорит: на том склоне копошились фигурки, две-три. Почти
наверняка можно б застрелить, да воздержался.
Пожалуй, и правильно.
С местными проводниками немцы тут и каждую тропу найдут. А за рельефом
- и батальон проведут, и с санями.
Видимость все меньше. Кого пошлешь - до метров ста еще фигура чуть
видна, больше по догадке - и все.
В темноте - пехотной массой, без звука? На современной войне так не
наступают, невозможно. Такое молчаливое наступление организовать - еще
трудней, чем шумное.
А - и все на войне возможно.
Если немцы сутки уже отрезаны - как же им, правда, не наступать!
Мысли - быстро крутятся. Штаб бригады? Как могли так бросить?
Отступать - нельзя. Но - и до утра можем не достоять.
Да бесполезно тут стоять. Надо пушки спасать.
Рискнуть еще одну батарею оттянуть? Уже не признают за маневр:
самовольное отступление.
Ну, хоть тут пока: стереотрубу, рацию, какие катушки лишние - на сани.
И сани развернуть, в сторону батарей. Мягкову:
- Вторые диски к автоматам взять. Гранаты, сколько есть, разобрать.
Да разговаривать бы еще потише, ведь разносится гомон по полю.
Конечно, может и танк быстро выкатить. Против танка - ничего нет. И
щели мелкие.
Телефонист зовет Боева. По их траншейке - два шага в сторону.
Опять комбат звукачей. Очень тревожно: его левый звукопост захвачен
немцами! Оттуда успели только: "Нас окружают. В маскхалатах". И - все.
- А у вас, Павел Афанасьич?
- Пока - не явно.
- У меня на центральной - пока никого. Но коробочки - сверну, не
потерять бы. Так что - будьте настороже. И забирайте свою нитку.
Боев не сразу отдал трубку, как будто ждал еще что услышать.
Но - глушь.
Это - уже бой.
Мягкову:
- Давай-ка всех, кто есть, - рассыпь охранением, полукругом, метров за
двести. Оставь одного на телефоне, одного в санях.
Мягков пошел распоряжаться тихо.
Рассыпать охранение - и риск: узнаешь - раньше, но отсюда стрелять
нельзя, в своих попадешь.
А держаться кучкой - как баранов и возьмут.
Волнения - нет. Спокойный отчетливый рассудок.
Проносились через голову: Орловщина, на Десне, Стародуб, под Речицей.
Везде - разный бой, и смерти разные. А вот чего никогда: никогда снарядов не
тратил зря, без смысла.
Ликование бобруйского котла. Гон по Польше. Жестокий плацдарм под
Пултуском.
А ведь - одолели.
...До утра додержаться...
На северо-востоке - километра за два, протрещали автоматные очереди. И
стихли.