"Александр Исаевич Солженицын. Адлиг Швенкиттен (Односуточная повесть)" - читать интересную книгу автора

Там - вышла заминка, что-то впереди помешало. Потом опять зарычали во
весь рык. И вытянули.
Олег спрыгнул, пошел вперед узнать.
Кандалинцев разговаривал с каким-то высоким полковником в папахе. Тот
был чрезвычайно возбужден и, кажется, сам не различал, что держал и держал в
руке для чего-то вытянутый парабеллум.
А вытянул его, видно, - исключить неподчинение. Требовал он, чтобы
пушки сейчас же, вот тут, развернулись в боевой порядок, стволами на восток.
Для прямой наводки.
Дальше, за полковником, журавлино вытянулся ствол самоходки СУ-76.
Несколько бойцов - на броне, и рядом.
Кандалинцев спокойно объяснял, что 152-миллиметровые не для прямой
наводки: быстрей минуты не перезарядишь, это не противотанковые.
- А - других нет! - кричал полковник. - И не разговаривать!
Да дело было не в парабеллуме. В боевой обстановке, при отсутствии
своего высшего начальника, каждый обязан подчиняться любому старшему по
званию на этом месте. От своего ж они с этим переездом оторвались.
Да собственно и разницы не было: метров двести дальше они и думали
занять позицию. Только вот, размыслительно-хладнокровно докладывал
Кандалинцев полковнику, - тут, у моста, узко, четыре пушки фронтом негде
поставить.
Полковник, как ни был возбужден, отчасти внял старшему лейтенанту и
велел поставить у моста лишь две пушки, по двум бокам дороги.
Нечего делать. Кандалинцев - не приказным тоном, тот ему слабо давался:
- Олег. Одно твое орудие - слева, одно мое - справа.
Стали разворачиваться, разбираться.
Гусев поставил на позицию 3й расчет, сержанта Пети Николаева.
Кандалинцев у себя назначил 1й, старшего сержанта Кольцова - своих же лет,
под сорок, донского казака.
Остальные пушки и грузовики протянули дальше метров на двести, где
чернел господский двор Питтенен, с постройками.
А еще ж перебежчика досмотреть.
Кандалинцев странно положил ему руку на плечо. И сказал:
- Гут, гут, все будет гут. Иди с нашими, спи.

18

Перерезка провода не могла быть случайной, если выхватили два метра.
Ясно, что им тут местность родная, они тут каждый ход знают, свои
проводники, своя разведка - а лески и перелески там и сям. Мы - никак их не
увидим, а они за нами следят.
Так Боев еще не попадал. Переправлялся он через реки под бомбежкой,
сиживал в НП на смертных плацдармах под частыми клювами немецких снарядов и
мин, и вылеживал огневые налеты в скорокопанной легкой щели - но всегда
знал, что он - часть своей пушечной бригады и верный сосед пехоты, и раньше
ли, позже - подтянется к нему дружеская рука или провод, или приказ
начальства - да и свои ж соображения тоже доложить.
А вот - так?.. Ни звука, ни снаряда, ежеминутная смерть не подлетает,
ничем не проявлена. Но пехоты - нет, и раньше утра не будет, хорошо, если
утром. А свой штаб - как умер, уже полночи. Что это может быть? Рация