"Наталья Соколова. Захвати с собой улыбку на дорогу..." - читать интересную книгу автора

это дело. Но раз ты просишь... Напиши письмо, изложи толково все
обстоятельства дела. Если мы не сумеем добиться для тебя приема, я хотя бы
передам письмо. Или нет - лучше наш Математик передаст. - Президент умел
элегантно, непринужденно избавиться от трудного или опасного дела,
перевалить его на другого. - Математику девяносто, он глух и слеп,
существует уже только для показа. На него шеф не рассердится. Вообще
ситуация для просьб о помиловании не того... - Он поморщился. - Между нами
говоря, в южных районах неблагополучно. Крестьяне захватывают земли,
самовольно делят их. Взламывают амбары c зерном. - Президент понизил
голос. - В сферах поговаривают о крупной карательной экспедиции. Дураки
мужики, опомнились, когда он уже разделался с городскими... Ну ладно, ты
напиши, и поскорее.
- Спасибo, Я напишу.
- А знаешь, у шефа к тебе какая-то странная слабость. Он часто о тебе
спрашивает. И любит повторять эту фраау - человек номер один в технике,
человек номер один в политике. Он говорит, что ты принес ему счастье,
придал ему смелости, что он как раз в те дни решал, переходить ему рубикон
или... Как, ты уже уходишь? А я хотел тебе показать мою коллекцию турецких
кальянов.
Нет, Человеку было не до турецких кальянов. Умирающий президент бодро
вскочил, чтобы его проводить.
- Вот так и воюем в джунглях. Все хитростью, хитростью, ползком, на
брюхе под лианами. - Президент был очень доволен собой. - Протест шепотом.
Но Европа слышит, понимает. Ученые всего мира увидят - такой документ, и
нет моей подписи.
- А если не шепотом? Чуть погромче? - спросил Человек.
Президент указал на порт - они как раз шли застекленной галереей,
превращенной в зимний сад. Кричащие, разинутые рты орудий по-прежнему
отдавали приказы городу.
- Что ты! Погромче - это было бы очень вредно. Преступно. Его окружают
крайние правые...
- Еще более правые?
- О, да! Им не нравится, что дело обошлось малой кровью, они пугают
его оппозицией слева, толкают на репрессии. Так называемые превентивные
репрессии, когда изымают всех, кто мог бы со временем представлять
опасность. Одна какая-нибудь левая выходка - и полетят головы. Достойные
головы! Надо всячески осаживать молодежь, надеть на них намордники. Ради
них самих, ты же понимаешь. Иначе я ни за что не ручаюсь. Я просто не
берусь удерживать за медные рога бешеного Минотавра, если они его
раздразнят. Наши молодые друзья и ученики сейчас опаснее наших врагов. Это
главная опасность.
Они медленно двигались по анфиладе комнат - египетских, китайских,
скифских, еще каких-то, заставленных вычурной мебелью, загроможденных
антикварными безделушками.
- Вот живу здесь, как заложник в стане врагов. - Президент сделал
удрученное лицо. - О, им очень хотелось бы меня свалить. Но я не покидаю
поста. Нет, я не подам им повода со мной разделаться! Все-таки это очень
важно, что в президентском кресле сидит человек широких взглядов, не из их
шайки. Они любой ценой хотят от меня избавиться, а я любой ценой буду
удерживаться - зубами, ногтями...