"Наталья Соколова. Пришедший оттуда" - читать интересную книгу автораголовкой. - Все новшества. Что ж, понятное дело, техника не стоит на
месте. Но не люблю я, когда в конструкции наверчено, намудрено... - Он с сомнением покачал головой. - Проще-то оно лучше. Теща ушла в воспоминания. Раньше безо всяких этих ключей. Хлоп по заду ладошкой - он как заорет. И готов, вошел в жизнь. Вот когда Гошу покупали... - Хватит голенького держать, - спохватилась она. - Еще продует. Тесть подвел итог: - Красоты в нем, прямо скажем, особой нет. Но любить все равно будем, чего уж. Новенький человек, свежее пополнение. - Мы, папа, из-за ямочек на висках, - сунулась Майка. - Мы когда выбирали... - Да ямочка-то одна, - спокойно сказал тесть. И верно: ямочка была только на левом виске. На том самом, который можно было видеть, когда ребенок в коробке. На правом ее не было. - Я же говорила, - это включилась теща. И пошло! Нас все жалели. Прямо об этом не говорили. Но это было понятно без слов. Приходили, добросовестно улыбались, старались выдавить из себя что-то приятное, хоть какой-нибудь завалящий комплимент. - Он похож на Павла Первого, - сказала интеллигентная соседка Ад ель Марковна, пожилая стенографистка. - Тоже курносый, и эта бледность... века. Майку навестили девочки, которые работали вместе с ней в библиотеке. - Лобик у него круглый, приятный. - Больше, видимо, не нашли что похвалить. Как будто бывает лобик квадратный. Пришел мой приятель Денис, с которым мы вместе кончали университет. Вручил Майке пакет с апельсинами, поздравил с новорожденным. - Да, вот оно, уравнение с одним неизвестным. - Долго стоял над кроваткой. - Никогда не знаешь, что, собственно, тебя ожидает... Любаша, когда заходила поиграть с мальчиком, иначе не называла его как "мой бедненький". Тещу каждый раз передергивало. Как-то вечером собрались у нас друзья тестя. Выпили чин чином, закусили, поговорили о заводских делах. А насчет ребенка рассудили так: - Да знаете... со временем будет человек как человек. Не в киноактеры же ему идти, верно? Все обойдется. Глаза у нашего мальчика были маленькие, тускловатые, невыразительные, нос напоминал задранную рубанком и так и оставшуюся торчать стружку, белые ресницы и брови казались недокрашенными. Но особенно нехорошо обстояло дело с ножками. Короткие, полные, они решительно не хотели выпрямляться, все подгибались, круглились. Строго говоря, ножек у него совсем не было. То есть от туловища до коленок еще кое-что было, - правда, широкое, короткое, складчатое; а уж ниже колен шла просто какая-то ерунда, что-то совсем несоразмерное, несоответствующее - так, почти что ничего. И кончалось все это маленькими розовыми ступнями, вывернутыми внутрь, |
|
|