"Владимир Соколовский. Уникум Потеряева" - читать интересную книгу автора

печати. Заглянула Люська, сказала: "Здрасьте!" - и Мелита Павловна вежливо с
нею поздоровалась. Она недолюбливала Люську: черт-те что, трясогузка,
пигалица, а не женщина. Той было лет двадцать восемь; вся худая, нелепая, с
жидкой прической. Жила где-то в комнатушке с трехлетней девчонкой Тонькой,
неясно от кого прижитой. Порою на работе глаза у нее были красные, вид
страдальческий, ее клонило ко сну, в закуточке попахивало перегарцем; Мелита
Павловна, заходя, морщилась: ну вот, опять провела ночку с кавалером. И кто
только на нее может позариться? Верно, какой-нибудь пьяный мужик, солдат,
мелкий рэкетир, таксист или слесарь-канализаторщик. Хоть по работе она на
Люську пожаловаться не могла: работала та скоро, без нареканий от клиентов.
Понемножку стали притираться, привыкать друг к дружке. Как вдруг на прошлой
неделе размеренный уклад немного покосился: на подаренный неким клиентом
лотерейный билет Люська выиграла ни много, ни мало - электроутюг "Филипс"!
Она узнала о том на работе, выпросив газетку с тиражом у кого-то из
посетитетей, и Набуркина слышала радостный истерический крик, вдруг
донесшийся из Люськиной комнатешки. Поспешив туда, узнала в чем дело и
ужасно расстроилась, хоть вида и не подала, будучи дамой приличных манер.
Было столько визга, крику, вздохов, излияний посторонним людям, что Мелита
Павловна к концу дня совершенно измучилась. Вдобавок Люська успела выпить на
радостях, и едва держалась на ногах. И девчонка Тонька, которую негде и не с
кем было оставить, и мать таскала ее на работу, тоже бегала, что-то шумела,
и тем усиливала непривычный беспорядок. Цепко обхватив начальницу руками,
машинистка категорически сказала, что никуда ее сегодня не отпустит, а
поведет домой, и там они еще отметят такое хорошее дело. Об отказе не могло
быть и речи, и нотариус поплелась с нею, пьяной, в комнатешку на окраине
города. Люська заняла у Набуркиной денег, купила две бутылки вина, и с ними
они заявились. В холодильнике было пусто, нашлись только дрянные рыбные
консервы. Откупорили их, и сели выпивать. Машинистка с двух стаканов совсем
окосела, понесла бессвязную чепуху; Мелита сидела против нее строгая,
бледная. В это время дверь без стука отворилась, и вошел большой лохматый
мужик с измятым лицом.
- Люська, - крикнул он. - Ты чего, сявка? Без меня?! Чтобы это... в
последний раз, ясно тебе?
Тут он увидал Мелиту, налил себе стакан вина, выпил, и сел близко к ней
на диванчик. "Как тебя зовут, коброчка? Меня зовут Эдуард". Он обнял ее за
талию, коснувшись рукой груди, и глаза его зверски сверкнули. Люська пьяно
хихикала, Тонька ездила взад-вперед на велосипеде. "Какой ужас!" - подумала
Набуркина, отшатываясь от страшного, грубого мужчины. Но он держал ее,
придвигал ближе, и ладонь его скользила вдоль спины. Мелита напряглась вся,
уперлась, вырвалась из его рук и убежала, забыв сумочку. Мужик пытался
поспешать за нею, но Люська набросилась на него сзади, обхватила,
залепетала, и тем задержала немного. Сумку она на другой день принесла,
сказав с виноватым видом, что деньги из кошелька пропил тот самый Эдуард,
которого, оказывается, звали Алик. "Как ты можешь вести такую жизнь,
Людмила?!" - комкая ладони, гневно спросила Набуркина. Люська не ответила,
только шмыгнула носиком. Везет же таким идиоткам, - покачала головой Мелита
и отошла. Утюг "Филипс" ей тоже вовсе бы не помешал. Однако ей никто не
дарит лотерейных билетов, как этой вот прости Господи.

Мелита нажала кнопку и произнесла: