"Владимир Соколовский. Уникум Потеряева" - читать интересную книгу авторабыло под сорок, и в голове его все время происходила какая-то тяжелая,
неспокойная работа. То он глядел испуганно, то надменно, то свирепо. То, раскрыв в восхищении рот, долго взирал на обшарпанного голоногого петуха, неведомыми судьбами забредшего на автостанцию. "Куд-куд-куд! Куд-куд-куд!" - пришептывал он, потопывая по пыли своими глянцевыми башмаками. - А вот меня, к примеру, зовут Богдан, - объяснял толстый, стоя перед Валичкой, когда распита уже была и вторая "бомба". - Но скажи: я хохол? Я бывал на Украине, я не скрываю. Но чтобы это... н-нет!! - А как ваша Фамилия? - допытывался Постников. - Имя, конечно, тоже важно, но - чему же мне теперь удивляться? - он скосил глаза в сторону крадущегося к петуху Клыча. - Ведь Потеряевка, как известный мне факт, имеет определенную ситуацию именно с точки зрения фамилий, понимаешь ты? - Мой паспорт у участкового, - пояснил Богдан. - Так что власти не имеют ко мне претензий. Но обычай моего народа таков: где ты живешь, так и прозываешься. Так что теперь я - Потеряев, никак не иначе. - Потеряев? - восхищенно воскликнул Валичка. - Может быть, один из потомков свирепого крепостника? - Нет, - проникновенно и грустно ответил Потеряев. - Крепостников в нашем роду никогда не было. По крайней мере, на моей памяти. Вдруг что-то ухнуло, закудахтало, закукарекало. Взвилась пыль и осела на клумбу, опоясанную автомобильной шиной. Клыч лежал и горько плакал, а петух, убежавший к домам, неистово орал, застряв в узкой дыре, через которую он пытался пробраться в огород. Помогли Клычу подняться. Богдан пошарил в карманах просторных штанов, достал облепленную табаком карамельку-подушечку, и сунул ему в рот. Лицо вместе с ними в сторону магазина. Валичка тоже топал охотно: вообще он теперь пил редко, но, выпив маленько, не мог уже удержаться. Спутники казались ему ужасно интересными людьми. Они пили в кафе, потом где-то на берегу, под чрезвычайно отвратные консервы. Валичка, усердный труженик, помнил, однако, что завтра ему надо во что бы то ни стало явиться на службу, на свою выставку. Уже в сумерках они, шатаясь, пришли на автостанцию, но - увы! - последний автобус давно уже ушел. Добросовестный пропагандист пожарного дела решил тогда идти до города сто десять верст пешком; Клыч с Богданом поддержали его в этом намерении, и отправились провожать. Они весело протопали через все Малое Вицыно, прошли еще километр по шоссе, и тут силы оставили их. Они упали на обочину, и Постников возопил горестно: "Что же мне делать, братцы?! Меня уволят, я стану безработным, бедняком!" - "Ти нэ бойся, - успокаивал его Клыч. - Ти наш друг, да? Будем помогать". Богдан мирно уснул поверх кюветного откосика, а Клыч развил бешеную деятельность в отношении попутных машин. То он выскакивал на дорогу, плясал, вскидывая руки, и стремглав бросался обратно, лишь только машина приближалась; то, изображая диверсанта, крался по шоссе наперерез фарам, зажав в зубах унесенную им из кафе измятую вилку. Сполохи фар играли на хищном лице его, и он, повернувшись к нюнящему, сидящему поодаль, развалив колени, Валичке, обращался к нему с жестом молчания: прижимал к губам мохнатый палец и громко шипел. Машины, однако, не останавливались, видя в отчаянных Клычевых попытках обычное пьяное баловство. И только когда он, вообразив уже невесть что, серым червяком, прильнув к дороге, пополз на другую сторону перед самой машиной, остановился |
|
|