"Владимир Соколовский. На Стратилата" - читать интересную книгу автора

У тебя что за дело?
- Хотел бабушке свечку за упокой поставить.
- Ну, это часа три надо ждать. Давай тыщу, я поставлю. Как звали-то?
- Баба Шура... Александра Степановна.
- А где схоронили? Сам-то откуда?
- Из Шкарят.
- Ваших в Малинино отпевают. Там тоже приход открыли.
Он сунул деньги в карман, протянул руку:
- Давай, служба! Помогай Бог!
Пашка вышел за калитку. Нищенка исчезла. За пономарем, вступившим в
проулок, бежал злой гусак, - переваливался, тянул шею. Парень отмахивался
кейсом. Было жарко: наваливался полуденный зной.
Обратною дорогой он завернул к училищу. Просто так, глянуть на знакомые
стены, без надежды кого-то встретить. Где там - лето, каникулы, отпуска...
Вот она, деревянная двухэтажка. Так же лезут из забора чахлые акации,
грудятся низкие березки, - и лишь большой полуобгорелый тополь дает на двор
какую-то тень. Пусто, конечно, нет никого... Лишь жигуленок-восьмерка стоит
возле входа, и кто-то копается в моторе.
Пашка открыл калитку, прошел внутрь. Сердце его, расслабленное и
умиротворенное, жарко стиснулось и вновь оделось бронею. Как тут дрались
когда-то, курили на переменах, слушали вечерами музыку. Все было. И хорошее,
и всякое-разное. Что-то и забылось уже. Но все равно больше было голода и
унижений. Тогда он, да и другие парни думали так: после армии видно будет.
Ну вот, он отслужил. А что видно-то? Ничего не видно.


4

Углядев, что на него кто-то смотрит из окна, со второго этажа, Пашка
повернулся и двинулся прочь.
- Эй, пацан! Служивый, я тебе говорю!
Парень, копавшийся в "жигуленке", приближался к нему. Остановился,
прищурился.
- Не узнаю-ю... - медленно тянул он.
Но Шмаков-то сразу узнал его! Сано Фетиньев, знаменитый Фуня. С
механизаторского отделения. Пашка еще учился, когда Фуню забрали в армию, -
однако год, проведенный под его властью, запомнился как время самого
жестокого в жизни беспредела. Даже в армии не бывало так страшно.
Фуня со своей шайкой наводил ужас на училище, - на них просто не было
никакой управы. Боялись их и дирекция с преподавателями: могли убить,
покалечить, изнасиловать, поджечь. С криками, с воем пролетали они вечерами
по общежитию, врываясь в комнаты и хватая все, что близко лежит. Жратву
поглощали тут же, рассевшись по кроватям. Вышибали двери у тех, кто
запирался. И ладно, если не били. А если уж били - то в кровь, жестоко.
Лущили девок, как хотели, а потом - таскали за собою, устраивали хоры. Троих
из Фуниной компании тогда все-таки загребли: те поймали старика, отобрали у
него две бутылки вина - а отобрав, заодно уж и избили. Да так, что дед через
сутки отдал душу Богу.
Может, и это бы пронесло - но оказалось вдруг, что был он и ветераном,
и участником, да вдобавок ко всему - еще и бывшим директором лесхоза. Тут уж