"Владимир Соколовский. Последний сын дождя " - читать интересную книгу автора

раздражение и злость. Его места! И пришел, разлегся... да кто позволил?
Вспомнилось тут и об ружьишке, висящем за спиной. Ружье было старое, било с
осечками, но в общем служило справно, и можно было бы, пожалуй, применить
его теперь... а почему бы и нет? Сурнин даже пошипел, подражая интонациям
егеря Авдеюшки: "Па ка-кому па-раву ты тут такой есть? Ка-то такой, э? Ка-то
паз-зволил, э?!" Но дальше этого дело не пошло, и о ружьишке было забыто,
когда лежащее на поляне существо, обессилев, оторвало от земли ладони и
повалилось на бок, на плечо, завозило головой по земле, пачкая волосы, и
тонко, гнусаво завизжало.
- Ать ты!.. - крикнул Федька и, не помня себя, взлетел на пригорок.
Скрадываясь, со спины приблизился к незнакомцу.
- А... хрр... а-а... - Бородатое лицо с вытаращенными, желтыми белками
надвинулось на Федьку и закачалось перед ним. "Но-о... балуй!" - пробормотал
он, отшатываясь. Опомнился мгновенно и, подхватив полуконя-получеловека
руками под мышки, потянул его вверх, за плечо, пытаясь приподнять. Тот
хрипел, клацал зубами и бессмысленно озирался.
После нескольких попыток Федька понял, что руками тут ничего не
сделать, не стоит и пытаться; тогда сунулся плечом, натужился... Дело вроде
маленько пошло: существо задрожало вместе с ним, охнуло и встало на колени
передних ног. Оно, кажется, и само что-то осознало: напряглось, помогая
нечаянному лесному встречному, извернулось туловищем, чтобы Сурнину было
удобнее действовать плечом.
- Ну вот... вот... - задыхался Федька, растрясая с лица пот. - Давай,
браток... да не туды! Угораздило же тебя, нечистого духа... барабайся вот с
тобой... И лешак тебя знат, кто ты есть... Но-о, балуй!..
Сейчас предстояло поднять полуконя-получеловека на ноги. Будь это
обыкновенная лошадь, Федька живо нашел бы способ, репья кругом росло
предостаточно, но тут испугался: да ну его к черту, хмыря черемного, еще
примет за насмешку...
Он опустился на траву, упершись плечом в холку, стал подталкивать. Тело
сотрясалось от Федькиных толчков, но результатов не было никаких: опустив
голову на грудь, полуконь-получеловек продолжал стоять на коленях передних
ног.
Наконец Сурнину надоело это дело. Он выломал в кустарнике вицу, с
буйным свистом жогнул по вислому заду и в страхе бросился наутек.
Остановился, оглянулся - существо стояло на четырех ногах, пошатываясь и
перебирая копытами.
Тут только, издали, Федька обратил внимание на рану, раньше, за возней,
не было времени. Она находилась на спине, ближе к лопаткам. Мясо было
разворочено, трепетало, вверху раны оно почернело, а внизу, где по нему
стекала кровь, было розовым. Ранение, несомненно, огнестрельное. Кто же это,
кроме него, Сурнина, мог баловать здесь ружьишком?
Тихонько, с замирающим сердцем, Федька подкрался сбоку и дотронулся до
локтя человека-коня. Тот вздрогнул, выбросил руки ладонями вперед - и вдруг,
повернув голову, с высоты посмотрел на охотника. Взгляд его осмыслился, и
странное зрелище предстало перед выкаченными от боли глазами неведомого
существа. Плюгавый тощенький человечек прыгал внизу по жухлой золотой траве,
тянул руки и жалко улыбался, не в силах разжать сомкнутые страхом челюсти.
Облик его качался и смазывался в затуманенном мукой мозгу. Однако та часть,
что имела людское обличье, уже оценила его и расслабилась. Крупная жесткая