"Татьяна Соколова. На солнышке" - читать интересную книгу автора

бумкомбинатом, в центре, за высоким забором, с гигантскими трубами,
упирающимися плотными дымами в редкие толстые облака, не то рожденные этими
трубами, не то всасываемые ими. И леса кругом - ощерившийся миллиардами
темно-зеленых, тусклых даже под солнцем игл, искореженный прореженный
подрост.
Витька все еще стоит за палисадником, копается со своим суденышком. На
верхушке мачты из ивового прутика от насаженной на нее бересты осталось
сантиметра полтора, и он лепит на это место маленькую пластмассовую
звездочку. Звездочка хороша, гладенькая, с колющими пальцы острыми концами,
горящая под солнцем неизвестным Витьке рубином, но она без булавки или
какого-то другого крепящего приспособления. Витька обматывает ее проволокой,
но звездочка все вырывается из пут. А солнце уже пробило грязно-снеговое
месиво, образовало из него ручей и толкает ручей к реке.
- Витька! Засранец. - Федор выглядывает из-за палисадника. - Все еще не
сходил.
Витька срывается с места и бежит, хлопая сапогами, взбирается на
крыльцо, с трудом открывает распухшую за весну покосившуюся дверь, исчезает
в бараке. Он идет в темноте по коридору знакомым до каждой щербинки дырявым
полом, крепко прижав к груди корабль. Когда отец его Леонид не очень пьян,
то буен, и Витька всегда старается незаметно выскользнуть в этот коридор,
ощупью найти дверь Федора и тихонько поскрестись в нее. Если Федор не спит,
он всегда откроет и пустит. Больше не пустит никто, потому что отец все
равно Витьки хватится, примется искать. Новых жильцов Витька стесняется, а
старухи и старик боятся отца до смерти, особенно ночью. Они и Федора боятся
почему-то, это сегодня сидят с ним у палисадника и разговаривают на
солнышке. А Витька только отца боится, особенно теперь, когда уехала мать и
отцу стало искать больше некого. Но и дверь Федора начала открываться только
с осени, когда выехала из барака его старуха, она Федора от двери всегда
отталкивала и орала, что ей своих скандалов хватает, у них там начиналась
ругань, а Витька укрывался под крыльцом. В бараке есть теперь пустые
комнаты, но прятаться в них бесполезно, отец проверит каждую. Федор,
оставшись один, отвадил отца запросто. Открыл как-то дверь с топором в руках
и сказал:
- Убью, сука. За домовой наход, запросто. Бабу свою ищи и бей, а
мальчишку не тронешь.
С пол-литровой эмалированной кружкой Витька спешит обратно, густая
вонючая жижа плещется на его сапоги.
- О! Ясно, шишиги? Уважает. - При виде кружки Федор трясет головой,
телогрейка его расстегнута, шапчонка сбилась на затылок. - Молодец, Витек.
- Тебя, Витька, баушка, сказывала, заберет? - продолжает затухший было
разговор кругленькая старушка.
- Хосподи, на что он ей нужон, - снова хмуро высказывается длинная
старуха. - Сама еле ноги таскат, с батогом приезжала.
- Ты к бабушке хочешь, Витя? - спрашивает так и не севшая больше
учительница.
- Нет, не хочу. - Витька мотает головой. - Папка сказал, никому меня не
отдаст. Он сказал, мы с ним сами куда-нибудь скоро уедем. - Наконец-то
звездочка уместилась на верхушке мачты, Витька не слышит и не видит уже
никого, ничего не помнит и не знает, кроме толкаемого солнцем к реке ручья;
он бежит к ручью, несколько раз падает в грязь дырявыми коленками, ставит на