"Татьяна Соколова. На солнышке" - читать интересную книгу автора

Тогда как сидящие рядом с курящей длинная и круглая старухи при всей тесноте
отодвигаются от нее. - Уела, растудыт-твою.
- Не выражайтесь, пожалуйста, - подает голос четвертая, в белом
платке-паутинке поверх каракулевого пирожка, пряча лицо в каракулевый же
шалевый воротник.
- А? - Мужчина наклоняется. - Нет, нет, что вы, Марь Петровна, не буду.
Я не забыл, я помню, как вы нас в первом классе учили. Как же это, ага, не
рабы мы, не рабы. И кто-то там рамы еще мыл.
- Мама мыла рамы, - четко проговаривает бывшая учительница и высовывает
бледное личико с чуть тронутыми помадой губами из воротника. Она живет в
бараке потому, что про нее просто забыли, как и про курящую, выработавшую
стаж на самых грязных и тяжелых работах, бывшую пьяницу и скандалистку,
затихшую как-то постепенно и незаметно лет через пятнадцать после получения
пенсии.
- Ты б хоть поделился, Федька, че хоть пьешь, - откашлявшись от смеха,
спрашивает она.
- А че пью? Все пью. Тебе завидно, что ли?
- Да хоть завидуй, хоть нет, на мои пятьдесят не разгонишься, на курево
не хватает. "Прибой" куда-то пропал, а сигареты все дорогущие.
- Ну, значит, так. - Федор разваливается на плахе, совсем придавив к
штакетнику длинную старуху и жмурясь на солнышке. - Берешь томатную пасту, с
водой перемешиваешь, и сахару. Исключительно без дрожжей.
- Дак нету сахару. - Курящая достает папиросы.
- Конфет тогда. Печенья тоже можно.
- И после ложкой хлебать? - Старуха, еще не закурив, закашливается.
- Почему? Сначала пьешь, а потом и ложкой. А че? Барыня? Ложкой не
можешь? Эй, Витька! Витек! - окликает он появившегося в улице мальчишку, еще
одного жильца, который медленно идет к бараку, держа что-то в руках и
внимательно рассматривая, то и дело спотыкаясь в месиве неоттаявших комьев
глины и раскисшего снега.
- Не курите здесь, пожалуйста. - Бывшая учительница морщится и прячет
лицо в воротник.
- А че? Где и покурить, как не на свежем воздухе. - Курящая прикуривает
и кривится от ударившего ей в нос густого дыма, ветра нет, дым в сторону не
относит. - Здесь общая территория. Федька вон уж четыре высмолил.
- Он мужчина, - объясняет учительница и встает с плахи.
- Наследие алкоголизма, - качая головой и презрительно глядя на
мальчика, повторяет старик.
- Витька! - еще раз кричит Федор мальчишке и подается вперед; улучив
момент, длинная старуха занимает освободившееся пространство и сидит опять
строго перпендикулярно плахе.
Мальчик поднимает голову в глубоко сидящей на ней ушанке, узкое,
синевато-желтое на солнечном свете, лицо его оживляется, он выкрикивает
что-то и бежит к бараку; заляпанная грязью, когда-то розовая куртка с одной
пуговицей у горла распахивается до самой груди, под курткой замызганная
рубаха, вылезшая из широких толстых штанов.
- Дедка, дедка! - кричит он, подлетая к Федору. - Гляди, какой Саня
Самохин корабль подарил!
- Вона, - удивляется Федор, - дедку нашел. Мне до пенсии целых шесть
лет. Ну-ка, подь ко мне. - Он приподнимается и пытается ухватить мальчика за