"Борис Соколов. Мы еще встретимся, полковник Кребс! " - читать интересную книгу автора - Расскажите мне все, - попросила она. - Как это случилось? Что
с ним? Она не отрываясь смотрела на Березовского большими, влажными глазами, а он, взволнованный и подобревший, ходил по кабинету, подсаживался к ней и вновь вставал и рассказывал о ранении Дробышева, о том, какой он мужественный и верный человек. Она слушала и думала, что в сущности никогда не переставала любить Федора, и что он тоже любит ее, и что она во всем виновата. Наклонив голову, Русанова плакала. Березовскому стало жаль ее. - Успокойтесь, ну, успокойтесь же, - говорил он. - Можно мне поехать туда? - спросила Русанова. - А муж, как он отнесется к этому? - Я объясню ему все, он должен понять. - Ну, а если не поймет? - настаивал Березовский. - Ах, что я сделала! - она на мгновение снова ушла в свои мысли, но тут же опомнилась. - Я не могу не ехать. Я очень виновата перед ним. - Она замолчала и потом, видимо думая о своем муже, сказала: - Ну, а если не поймет, все равно я поеду. Березовский почувствовал, что ею движет не минутная вспышка жалости и раскаяния, а настоящая, большая любовь, потерянная и вновь найденная. - Так, значит, решили ехать? - спросил он. И хотя теперь уже знал, что она ему ответит, все же добавил, проверяя и ее и себя: - А то подумайте! - Березовский посмотрел ей прямо в лицо. - Если любишь - поезжай, но поезжай совсем. Помоги ему, он стоит большой Он говорил ей - ты, как сказал бы своей дочери, которая поняла свою ошибку и решила ее исправить. 6 Едва поезд отходит от платформы, пассажиры, которым предстоит провести вместе несколько суток, устраиваются и начинают знакомится. Не был исключением и этот мягкий вагон поезда Москва - Сочи. Елена Николаевна приехала на вокзал в последнюю минуту. Только она вошла в тамбур, прозвучал свисток, паровоз дернул, и вагоны, лязгнув буферами и заскрипев, тронулись с места. Елена Николаевна прошла по коридору, нашла свое купе и открыла дверь. За столиком сидела старуха. Отодвинув занавеску, она смотрела в темное окно. Напротив нее толстяк, лет сорока, восточной внешности, краснощекий, с узкими усиками, дымил папиросой. Опущенные наполовину верхние полки закрывали свет плафона, и только настольная лампа освещала сидевших. Русанова вошла, попутчики повернулись к ней. Мужчина встал: - Видите, мамаша, в нашем лагере прибыло! - оживленно сказал он, обращаясь к старухе, взял из рук Елены Николаевны чемодан и поставил на верхнюю полку. - Это ваше сиденье? - спросил он, кивнув на место у окна. Он помог Елене Николаевне снять пальто и сел у двери, внимательно ее разглядывая. Русанова поблагодарила, уселась и |
|
|