"Л.В.Сокольников. Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! ("Дороги проклятых" #1) " - читать интересную книгу автора

В прежних, ныне далеких упражнениях в литературе заботило одно: не
позволять ошибкам проникать в мой текст. Представлял себя "часовым на
границе", а ошибки, кои пытались проникнуть в диктанты-сочинения-изложения -
"диверсантами", пытавшимися навредить писаниям отметкой не выше "двойки".
Ошибками-врагами великий и могучий русский язык богат до сего дня.
Многие враги русского языка на сегодня оправданы и получили право на
существование, а те, кто остался верен древним правилам и восстает против
словесных нововведений - "ретрограды и консерваторы".
Когда борются с одними, мелкими, пустяшными ошибками - о других и
худших забывают, те уходят в сторону, оседают, дают корни и, набрав силу,
требуют "право на существование". Что-то похожее на нелегалов из стран
бывшей "советской империи". На пропущенных ошибках "горели" и еще долго
будут "гореть" "большие государственные деятели".
Заблуждения рядовых граждан до сего времени подвергаются жестокому
искоренению в случаях, когда признаются таковым "сверху". Бывает, что "низы"
(из мелких) в бдительности опережают "верха", такое случается редко о чем
СМИ местного значения немедленно рассказывают читающей публике.
А что опасного для "самого передового строя в мире" мог изобрести
школьник послевоенных лет? В чем мог плутать? Это когда малой части граждан
"страны советов" было дозволено "открывать рот не по делу"?
О талантах и способностях нынешних школярах ничего не знаю, а посему
речи о них не будет. Помню свое школярство, и только о нем пойдет речь.
Школяры прошлого не могли заблуждаться по причине: ничего не знали о иной,
зарубежной жизни, если не считать иностранных фильмов, кои попали на экраны
"советских зрительных учреждении" как один из призов за победу в войне. Иных
источников, кои могли бы "отравить сознание подрастающего поколения
советских людей" помимо трофейных фильмов, не имелось. Трофейные фильмы
назывались "буржуйскими", но выручка от их демонстрации сглаживала
"отрицательное воздействие чуждой советскому человеку культуры".
Пока дети травились зарубежным (трофейным) кино - их отцы-матери жили
по определению "ниже травы - тише воды". Случись тогда такое, чтобы кто-то и
кого-то обозвал "диссидентом" - новое слово сошло бы за оскорбление не
тяжелее, чем имевшийся на то время набор "лестных" эпитетов. Что было
говорить о школярах?
Времена запуганные, отравленные ужасами окончившейся войны, поэтому
чудаков, желающих "совершать идеологические ошибки" не было: хватало
уголовных из расчета "сто уголовных на одну политическую". Если уголовные
ошибки граждан были явные, то о политических - "скрытыми", а для выявления
"скрытых" требовалось больше усилий. Статей наказания за "идеологию" было
много, но злобной и страшной считалась "пятьдесят восьмая с параграфами".
Называлась статья "политической" и оценивалась, как минимум, десятью годами
"изоляции от общества с пребыванием на золотых приисках славного города
Магадана". "Пятьдесят восьмая" позволяла одним гражданам "страны советов"
думать в адрес соотечественников:
- "Враг народа"!
Во всякой стране на смену "эре большого страха" приходят диссиденты.
Что-то похожее на подснежники после схода снега.
Кто был когда-то "большим страхом в стране советов" - об этом сегодня
знает любой школяр отечества. Души граждан, когда-то осужденных по
"пятьдесят восьмой", если бы пожелали, то могли задать вопрос потомкам: