"Леонид Сергеевич Соболев. Англичанин" - читать интересную книгу автора

замечательной машине, называемой гироскопическим компасом.

В посту стояла теплая и звучная корабельная тишина. Дежурная лампочка
дробила свой свет на артиллерийских приборах. Компас, заботливо накрытый
чистым парусиновым чехлом, дремал в углу за своими поручнями.
Снигирь, бренча цепочкой, вытянул из кармана ключи, ненужно изящные,
как от дамского чемодана (они вместе с компасом были сделаны в Англии), и
отомкнул решетку распределительной доски. Холодный черный ее мрамор и стекла
измерительных приборов, сверкнув, сонно переглянулись. Освобожденный от
чехла гирокомпас, поблескивая черным лаком и никелем, покосился на Снигиря
своим огромным выпуклым стеклом.
Снигирь привычно и ловко осмотрел "чувствительную систему", к которой
доступа после не будет, прошел к моторам и вернулся к доске. Он замкнул
рубильник питания. Лампочка над компасом ярко вспыхнула и осветила
двадцатидвухлетнего советского парня, готовящегося принять на себя всю
заботу и ответственность за поведение сложной и капризной заморской машины.
- Ну, Маруська; поехали! - негромко сказал Снигирь и повернул ротор на
примерный курс корабля, чтобы машине не искать меридиан зря по всему
горизонту. Потом в течение минуты щелкали рубильники, взвизгивали один за
другим моторы, вспыхивали лампочки, вздрогнув, сдвигались под стеклами
стрелки приборов, звонко и четко зачикал азимут-мотор, и ровное низкое
жужжание врезалось в тишину поста. Спиральная полоса в окошечке кожуха
начала падать, указывая, что ротор завертелся в нужную сторону и что
механические силы, рожденные электрическим током, начали свою борьбу,
приводя ось гироскопа на север.
Снигирь снял телефонную трубку.
- Динамо номер четыре, - сказал он телефонисту.
Трубка защелкала, потом в нее вошел сильный и ровный гул.
- Судинов, ты? Включен носовой компас. Ток с тебя взял... Смотри, я
вольтаж записываю, помни - 220 и ни копейки меньше.
- За собой смотри, у нас дело чистое, - ответил телефон. - Ну,
пожелаю... плыви! Не вывернись по дороге!
Снигирь сел на разножку у компаса и раскрыл рабочий журнал. Сквозной
договор соревнования специальностей - кочегары (пар), электрики (ток),
штурманские электрики (компас) и рулевые (точность курса) - вошел в силу.
Энергия, преобразующаяся из огня и воды в путь корабля, на каждом этапе была
взята под пристальный контроль.
Впрочем, рулевые еще спали, и рули были недвижны в мутной воде гавани;
еще и пар в котлах не взошел в свою полную силу, стояли и турбины, набираясь
тепла, и когда еще вздрогнет шпиль, начиная выхаживать якорь, - но
гирокомпас уже запел свою хорошую песню.
Снигирь любил компас первой технической любовью, восторженной и
ревнивой.
Дед и отец Снигиря были поморами. Они десятки лет сражались с нуждой на
два фронта: на холодных плацдармах Белого моря и в конторах
рыбопромышленника Сизых. Война на море была опасной, но успешной: карбас
возвращался, доверху полный серебристыми, подпрыгивающими в сети трофеями.
Но десант, высаживаемый Снигирями на непоколебимые крепости Сизых, неизменно
терпел поражение. В море всегда казалось, что улов обеспечит семью на
полгода, - а в конторе Сизых денежная сила рыбы оказывалась ничтожной: Сизых