"Леонид Сергеевич Соболев. Зеленый луч (про войну)" - читать интересную книгу автора

сознательно:
- Я ведь все пытался решить тут, теперь же, куда жить. А разве здесь
угадаешь? Если бы не вы, я бы никогда этого не понял... Так что я вам
очень... ну, очень благодарен... И за то, что приезжали, и за все...
- Добре. Тогда хорошо, а то я уж подумал: вдруг все тебе напортил, -
сказал Ершов и улыбнулся. - Ну, давай в степи зеленый луч искать!
Алеша рассмеялся. Они остановились, провожая взглядом солнце. Багровая
горбушка его быстро нырнула за край степи без всякого намека на изменение
цвета.
- Считай: раз!.. - поддразнил Петр Ильич. - Когда увидишь,
телеграфируй: мол, на пятьсот сорок втором наблюдении замечен зеленый луч. В
науку войдешь...
Сзади раздался хриплый сигнал "газика", и оба одновременно обернулись.
- Что ж ты застрял? - недовольно спросил Алеша, когда Федя затормозил
возле них. - Минутное дело - карбюратор продуть, а ты...
- Болтик упал, - хмуро пояснил Федя. - Тут же трава. Пока всю степь на
пузе облазал - вот тебе и минутное дело... Хорошо, еще нашел, а то прошлый
год...
- Ну ладно, поехали, поехали! Жми на всю железку. Петр Ильич
беспокоится - поезд...
- Поспеем, - ответил Федя, но едва они сели, должно быть, и впрямь
нажал на всю железку: "газик" с места помчался по темнеющей степи так, что у
обоих захватило ветром дыхание.
Первые три недели после отъезда Ершова прошли для Алеши в удивительном
внутреннем покое. Правда, вначале он все боялся, что та радостная
уверенность в будущем, которая возникла в нем тогда, в степи, вот-вот
исчезнет. Но, к счастью, необыкновенное это состояние не проходило, а,
наоборот, с каждым днем все более крепло, становилось своим, привычным.
Вскоре Алеша заметил, что оно как бы обновлялось всякий раз, когда он
начинал думать о той беседе с Петром Ильичом. Тогда в сердце подымалась
теплая волна, а в сознании возникала не очень ясная, но растроганная,
благодарная и словно бы улыбающаяся мысль - как здорово все получилось и до
чего же правильно, что есть на свете Петр Ильич Ершов, капитан дальнего
плавания! - и не успевал он додумать это до конца, как чувство радостного
спокойствия и уверенности овладевало им еще с большей силой.
Впервые Алеша мог смотреть в будущее без тревожного беспокойства. Все
теперь представлялось ему простым, осуществимым, возможным, только бы иметь
в этом будущем рядом с собой Петра Ильича, чтобы всегда можно было получить
ответ, пусть иногда насмешливый, но всегда объясняющий и потому
спасительный. И тогда ждущая впереди жизнь, сложная, полная трудно
выполнимых требований, непонятная еще жизнь, станет простой и ясной, не
будет ни сомнений, ни колебаний...
Но об этом, так же как и о беседе с Петром Ильичом и об их уговоре,
Алеша не говорил ни отцу, ни Анне Иннокентьевне. Что-то мешало ему быть
откровенным: та ли внутренняя целомудренность, которая препятствует порой
человеку говорить о некоторых движениях души даже с очень близкими людьми,
суеверная ли боязнь, что драгоценное для него новое чувство тотчас
улетучится, если о нем сказать вслух, а может быть, просто ревнивое
мальчишеское желание скрыть от всех замечательные свои отношения с Петром
Ильичом. Так или иначе, дома и не подозревали, что он решился отказаться от