"Леонид Сергеевич Соболев. Зеленый луч (про войну)" - читать интересную книгу автора

он в течение всей человеческой жизни, в которой всякому познанию есть свое
время. А может быть, иначе - он сам равнодушно прошел бы мимо него, как
проходят многие люди, не думающие, а иногда и не желающие думать, что же
такое жизнь и смерть. Но вставший перед ним так рано, когда ни ум его, ни
чувства еще не созрели и не окрепли, этот вопрос был для него непостижим и
непосилен.
Жизнь, обрывающаяся в смерть, чтобы вспыхнуть в новых, неузнаваемых
формах; расцвет, возникающий на распаде; исчезновение для возрождения;
вечный круговорот материи, вечно и неистребимо живущей в различных
воплощениях, - все это принималось его юной, влюбленной во все живое душой
не как слитность причин, которая и движет и развивает жизнь, а как
чудовищное и несправедливое противоречие. То обстоятельство, что жизнь,
уничтожаемая там, на бойне, питала собой других, более совершенных существ -
людей, никак не совмещалось с мыслью о "чудесном огоньке", который так
трогал и волновал его раньше и который сам же отец вызывал и поддерживал с
такой заботой и любовью.
И в отношениях его с отцом наступило охлаждение. Исчерпав разумные
доводы, отец перешел к насмешкам. Он предлагал Алеше быть, по крайней мере,
последовательным - не восторгаться заливным из поросенка и не уплетать за
обе щеки пельмени, в сочной начинке которых, по сибирскому обычаю
Парфеновны, были смешаны бычьи, свиные, телячьи жизни. Алеша раздражался и
отвечал, что, занимаясь поставкой скота на бойню, надо так и рассматривать
это занятие, а не говорить красивых слов о драгоценности всякой жизни и о
"чудесном огоньке". Отец тоже вспыхивал и кричал, что не позволит мальчишке
оскорблять свои убеждения, и часто обед кончался тем, что мать плакала, а
Алеша вскакивал на велосипед и уезжал за тридцать километров дня на
три-четыре к своему приятелю и однокласснику Ваське Глухову, сыну командира
пограничного отряда.
Отряд стоял у китайской границы на берегу большого степного озера. Еще
с прошлого года, когда в конце лета приезжал в отпуск старший брат Васьки,
курсант Военно-морского училища имени Фрунзе, у них завелась там парусная
шлюпка. Собственно говоря, это была обыкновенная рыбачья лодка из тех, что
целыми стаями выходили на озеро с сетями. Но Николай, гордясь перед
мальчиками флотским уменьем, приделал к ней киль, выкроил из старой палатки
разрезной фок, основал ванты и шкоты и научил обоих искусству держать в
крутой бейдевинд. Лодка стала называться "вельботом" и отлично выбиралась
почти против ветра, изумляя рыбаков, которые на своих тяжелых лодках с
прямым парусом испокон веку выгребали навстречу ветру на веслах.
Всякий раз, когда Алеша приезжал к Ваське, мальчики до ночи деловито
собирали все, что требовалось для большого похода: тетрадь, где были
записаны завещанные Николаем морские слова и команды; другую, в клеенчатом
переплете, служившую вахтенным журналом; бидон из-под бензина с пресной
водой (в озере была отличная вода, но так уж полагалось на морской шлюпке);
ведра, удочки, спички, ружья и компас, который Васька для каждого похода
заимствовал из наплечных ремней отца и который на всяком курсе исправно
указывал на ближайшее от него ружье. Погрузив все это в шлюпку, приятели с
рассветом выходили в озеро, как в океан: оно широко расплескалось в степи, и
низких его берегов с середины и в самом деле не было видно.
Первые сутки они проводили "в открытом море", поочередно принимая на
себя обязанности и права капитана и команды, кормились захваченной с берега