"Леонид Сергеевич Соболев. Капитальный ремонт [И]" - читать интересную книгу автора

ступеньке ждет удара сверху и посылает удар вниз, - но никогда не наоборот.
Порядок вещей определен столетиями, и нервное подергивание адмиральской щеки
на верхней ступени лестницы мгновенно отдается на нижних ступенях хриплым
матюгом унтер-офицеров, а короткое слово "кабак-с!", слетевшее с
адмиральских поджатых губ в разговоре наедине с командиром корабля,
разливается по нижним ступеням широкой волной полутора годов карцера,
распределенных поровну между тридцатью шестью матросами, плохо вымывшими
кубрик No 20. Каждая ступень имеет свою кличку: на одних только титулы и
имена-отчества, на других - чин и фамилия, на третьих - только фамилия, а на
нижней ступени - презрительное бесфамилье...
- Эй, ты, как тебя там!.. - громко сказал лейтенант Греве, подняв
голову над кожухом каретки.
Оба крючковых, стоявших неподвижно по бортам катера, оглянулись с
готовностью и оба враз ответили:
- Чего изволите, вашскородь?
- Я тебе говорю! - лейтенант кивнул правому. - Доложишь ротному
командиру, что я заметил тебя в грязном рабочем. Что у тебя за штаны?
Мерзость!
- Есть, вашскородь, - сказал крючковой и, повернувшись, застыл в
прежней позе.
Юрий Ливитин посмотрел сбоку на его лицо. Широкое и слегка курносое, в
ровном загаре, скрывавшем веснушки, оно как будто осталось спокойным и
неподвижным. Черт знает, что за люди! Никакого самолюбия, хоть бы смутился
или покраснел! Юрий сам часто получал обидные и резкие замечания и,
вспомнив, сразу же ощутил ту горячую волну гнева и уколотого самолюбия,
которая заливала кровью щеки и делала взгляд Юрия суженным и острым. Этого
взгляда побаивался и сам ротный командир, почему он сразу же поспешно
отходил, повторив: "Без отпуска!", отлично зная, что через секунду Ливитин
переломит себя и вспомнит дисциплину. Юрий знал дисциплину, любил ее в
других и в себе, но всякий раз замечание подымало его на дыбы. А этот Митюха
- хоть бы хны! Странные люди...
Но катер резко повернул к трапу, закачав на своей волне длинную колбасу
баркасов и катеров, поставленных под кормой линкора и на бакштов; дневальные
на шлюпках встали и отдали катеру честь. Если крючковые стоят смирно, но без
крюков, - значит, в катере офицеры; их не видно, но они могут заметить, что
дневальные зевают. Если же крючковые застыли с крюками в руках, - значит, на
катере командир корабля или адмирал, и тогда надо быть особенно
внимательным.
Юрий Ливитин подтянулся и взглянул на линкор - первый настоящий боевой
корабль, на котором ему предстояло провести три дня отпуска - первые три дня
из ожидающих его десятилетий пленяющей и прекрасной службы флотского
офицера.


ГЛАВА ВТОРАЯ

В дверь каюты тихо постучали.
- Входи, Козлов, - сказал лейтенант Ливитин, и сказал без ошибки: у
Козлова был свой, особенный стук, осторожный и ласковый, как прикосновение
бритвы фрекен Анни в лучшей парикмахерской Гельсингфорса.