"Анатолий Пантелеевич Соболев. Награде не подлежит" - читать интересную книгу автора

Анатолий Пантелеевич Соболев


Награде не подлежит

Повести -


"Награде не подлежит": Роман-газета; 1983

Награде не подлежит

Всю жизнь ему снился один и тот же сон: камнем падает он в черную
глубину, и внезапно прекращается подача воздуха; вода, будто тисками, все
сильнее и сильнее обжимает грудь, вот-вот раздавит, расплющит, и он
задыхается в скафандре. "Воздуху! Воздуху!" - кричит он в отчаянии, но
телефонный кабель оборван - никто не слышит его...
И этой ночью он проснулся в холодном поту, и, сидя на тахте, курил
сигарету, оглушенно глядел в слабо освещенное луною окно, слушал, как
возвращается к нормальной работе сердце, будто мотор после тяжелого и
долгого подъема на косогор.
На журнальном столике, рядом с книгой стихов Николая Рубцова, белела
повестка, где ему, Реутову Константину Федотовичу, приказывалось явиться в
военкомат. "Что им надо?" - в который раз с легким любопытством подумал он.
Давно уж не вызывали. Попервости, после войны, когда был он еще молод, его
тревожили всякими краткосрочными сборами, переподготовками, но с годами по
причине возраста оставили в покое.
Константин Федотович встал, распахнул окно. Нанесло предутренним
знобким холодком и едва внятным запахом набухающих почек. Перед окном в
маленьком палисаднике чернел куст черемухи. В прошлом году, когда заселяли
этот новый дом, в котором ему выделили однокомнатную квартиру на первом
этаже с окнами на реку, он сам посадил черемуху. Куст переболел и в этом
году должен зацвести: уже набухли почки и не сегодня-завтра выбросит первый
клейкий лист.
"Вот и опять весна", - о чем-то сожалея, подумал он. Весна началась
дружно, Бия уже вскрылась и катила мимо города мутные холодные воды.
За рекой полыхнуло лиловым светом. "Неужели гроза?" - подивился
Константин Федотович. Небо за темным бором на противоположном высоком берегу
снова разломило, глубокая высь трепетно замерцала, будто артиллерийские
залпы далекого ночного боя неслышно вспарывали темноту. Где-то за степью, в
горах, шла гроза. Первая в этом году. То-то с вечера касатки - предвестницы
ненастья - черными короткими молниями низко крестили затянутое хмарью небо,
и за городом, когда он возвращался из поездки, лежала ожидающе-притихшая,
по-весеннему голая еще степь.
Выкурив сигарету, он еще постоял у окна, послушал шорох реки, незримой
в ночной мгле, посмотрел, как беззвучно и замедленно стекают по черному небу
далекие молнии, и закрыл окно. Опять увидел на столике белеющую
продолговатую бумажку. Надо утром заехать. Послезавтра День Победы, а в
повестке приказывалось еще до мая явиться в военкомат, но он был в
командировке и вернулся только вчера.