"Анатолий Пантелеевич Соболев. Тихий пост (Повесть)" - читать интересную книгу автора

образованные. Курбатов все про звезды рассказывает, какую как звать и где
находится. Чупахин, признаться, побаивается этих двух друзей, вернее
сказать, смущается за свою серость перед ними. Лыткин и Курбатов - шутка
сказать! - по девять классов закончили, да еще уйму книг прочли, а он
кое-как четыре класса осилил и пошел коням хвосты чесать. По правде
сказать, не больно и охоч он был до книжек, а теперь вот жалеет. Лыткин
вон как начнет про трех мушкетеров шпарить - уши развесишь, или как на
луну из пушки летали, или про подводную лодку, про капитана Немо... А
может, подводная лодка стукнула транспорт? Да нет, откуда ей здесь
появиться! Наши не пропустят. Если только севернее взяла, но там льды. А
так бы ее засекли. Отчего все же он потонул? На мину наскочил? Вот это
может быть. Мину, ее черт-те куда может затащить. Вот и напоролись. В
тумане-то не видно. А может, разбомбили? Непохоже. Сюда самолету не
долететь. Или собьют, или бензину не хватит. Скорее всего, на мину
напоролись.
Густой молочный туман оседал на лице капельками влаги. С моря тянуло
холодом.
Жохов тоже думал, но совсем о другом. Они уже переговорили с
Чупахиным о транспорте, предположили причины гибели, тщательно
обследовали берег, но никаких признаков кораблекрушения не обнаружили.
Жохов почему-то не верил, что корабль погиб, почему-то думал, что
радиограмма - ошибка. И сейчас думал о том, что надо будет отправить
письма с кораблем, который придет. Он писал домой каждую неделю всю зиму
и складывал письма в стопку. С поверяющим офицером он тогда отправил все,
но после этого опять накопилось порядочно, и теперь он ждал весенней
оказии, чтобы снова переслать. Писал в основном ей, официантке из
заводской столовой. И она ему писала. Ждет. Он раз из-за нее подрался.
Четверых парней разметал. Заступился, когда они к ней приставать начали.
С тех пор знал свою силу, и его на рабочей окраине, за прудом, тоже все
знали. Грозились убить, порезать ножом те четверо. Но не посмели. И ходил
Жохов в заводской клуб, чтобы после танцев провожать Люсю домой. Все
танцуют, а он стенку плечом подпирает. Люся ему выговаривала: над ней
смеются, что он такой увалень. Порою плакала и стучала ему в грудь
маленьким крепким кулачком. "И чего ты все молчишь!" - "А чего
говорить?" - "Ну скажи хоть, что любишь". - "Сама знаешь, чего
говорить". - "Господи, ну какие-нибудь красивые слова, стихи почитай,
луна вон светит. У Клавки с раздаточной лейтенант все время стихи про
любовь читает, слова такие говорит, что сердце заходится". - "Вот получит
он танки и уедет - только и видела она его. Зайдется тогда сердце".
Мысленно Жохов видел Урал, Нижний Тагил, где прожил всю свою
короткую жизнь, мартеновский цех, в котором успел поработать подручным
сталевара, и отцовский домик на берегу Демидовского пруда. На том пруду
Жохов провел детство: купался, тонул, ловил рыбу, назначал свидания. На
войну его взяли в прошлом году, и попал он сюда, на этот тихий пост.
Тундру переносил плохо, тосковал по дому сильно, но вида не подавал и все
думал, что нервы у него железные и ему наплевать, где служить...
- Интересно, нашли что-нибудь Курбатов с Лыткиным? - прервал мысли
Жохова Чупахин, когда они подходили к посту. - Такой туман!
Чупахину зажали рот и заломили руки, как только он вошел в
помещение. Он замычал, рванулся, еще не понимая, что происходит. Острой