"Анатолий Пантелеевич Соболев. Тихий пост (Повесть)" - читать интересную книгу автора

такой щедрости красок, такого множества цветов: для него тундра была
мертвым окоченелым краем. Теперь же здесь молодо, буйно, торопливо кипела
жизнь. На северных склонах еще лежал искрящийся снег, а на южных - ярко и
сочно зеленела трава и кудрявился мох. Распустились большие и
неправдоподобно красивые полярные маки, выбросил глянцево-зеленые листки
ползучий кустарник, карликовая березка надела сережки. В низинках, на
льду, собиралась чистая вода. Она была необыкновенно вкусна. Стоило ее
попить с ладоней - и кровь закипала в жилах. Хотелось свершить что-то
необыкновенное, хотелось пуститься в пляс с песнями и посвистом. Эту воду
пили птицы и, наверное, хмелели. Птичий гомон разрывал долгое безмолвие
тундры. Кругом свистело, крякало, шипело и хлопало крыльями так, что
стонала земля.
Виктор ошарашенно глазел на этот праздничный весенний базар и не мог
надивиться. Вот это да! Голоса человеческого не слышно!
Море тоже изменилось. Всплыл береговой припай и, освобожденный от
снега, сверкал зеленоватым стеклом на изломе. Льды дрейфовали в открытое
море, белыми полянами тянулись до самого горизонта. У берега колыхалась
широкая полоса зеленой воды. И даже на глаз было видно, как она холодна.
В такие дни Виктор любил ходить в тундру и всегда с удовольствием
выполнял приказание Чупахина осмотреть берег в секторе поста. Обычно он
ходил с Генкой.
...Когда они попали на пост, дождливой и холодной осенью прошлого
года, Генка тоскливо сказал: "Ну занесло нас! До дому не докричишься". А
теперь, в эти весенние дни, будто и не было мучительно длинных месяцев,
когда вокруг завывала метель и на тысячи верст был только снег да нервно
переливающиеся сполохи северного сияния. К посту подходили белые медведи,
и ребята отпугивали их выстрелами. В такой обстановке можно было и
одичать, если бы не железная воля Чупахина.
Теперь все это позади, и тундра уже не кажется гибельным местом,
сейчас она даже напоминает родную сторонку: тот же простор, куда ни кинь
глаз, тот же цветистый убор, тот же вольный ветер с юга.
Детство Виктора прошло в степном Алтае. Там теплые озера и быстрые
реки, хранящие холодок поднебесных снегов. На горизонте синие горы
подпирают безоблачное небо. Короткое детство, налитое до краев солнцем,
счастьем и радостью, кончилось в тот ноябрьский вечер, когда накануне
праздника принесли отца домой. Истекая кровью, отец хрипел на лавке:
"Врешь, наша перетянет! Советскую власть на вилы не подымешь!"
Неулыбчивый и добрый отец прошел с боями всю землю: и в первую мировую
воевал, и в революции участвовал, и в гражданскую был партизаном на
Алтае. Первый большевик в своей деревне. В тридцать втором раскулачил он
своих старших братьев. Они и запороли его вилами. После похорон видел
Виктор своих дядьев. Вели их под конвоем. Страшны были они, страшны своей
непримиримостью, злобой лютой. А когда-то угощали они Виктора сотовым
медом, по голове гладили. Виктор помнил, как один из них вытащил пчелу из
меда, обтер ее осторожно, отпустил лететь, сказав: "Божья тварь, тоже
жить хочет". А родного брата на вилы поднял...
Вскоре после убийства отца переехали они с матерью в небольшой
городок. Там, в школе, он оказался на одной парте с Генкой Лыткиным. С
той поры неразлучны они, даже служить попали вместе. Не каждому так
повезет - служить вместе с другом...