"Анатолий Пантелеевич Соболев. Тихий пост (Повесть)" - читать интересную книгу автора

курил трубку.
Лейтенант, прихлебывая чай и грея ладони об алюминиевую кружку,
рассказывал, как первые нарты, которыми правил старик, проскочили по
наледи озера, а вторые, которыми правил сын старика, провалились под лед.
Олени с ходу выдернули нарты, но все, что было на нартах, ушло под воду:
ящики с боеприпасами, с сахаром, мукой, сухарями и сушеной картошкой.
- Одо-до-до-о! - вдруг запел ненец у порога, раскачиваясь из стороны
в сторону и блаженно зажмурившись.
- Во дает! - восхищенно осклабился Костыря. - Сразу окосел.
- Шибко карашо, насяльник, - сказал ненец и сплюнул на пол.
- Ну дает! - Костыря растерянно глянул на изменившегося в лице
Чупахина.
Для старшины плевок на палубу был равносилен личному оскорблению. Но
на этот раз и у Костыри заскребли кошки на душе. Именно он накануне
выдраил палубу как стеклышко. И вот на тебе!
Ненец снова запел протяжно и древне красиво. За душу брал однотонный
мотив с тягучим повтором:
- Одо-до-до-о!..
- О чем он? - спросил всех Курбатов.
Этот однотонный и древний мотив напомнил ему детство на Алтае, где
такие же низкорослые, раскосые и безобидные алтайцы точно так же пели
свои нескончаемые, протяжные и хватающие за сердце песни.
- Переведи, - сказал лейтенант мальчику.
Мальчик, посверкивая угольными смышлеными глазенками и все время
доверчиво улыбаясь, пояснил, что отец его поет о тундре, которая зимой
белая, летом в цветах, и что нет на земле места прекраснее, чем тундра.
Но в ней надо быть осторожным, потому что таит она много опасностей. Не
надо быть слепою мышью, надо иметь глаза совы и ноги оленя.
- Шибко карашо, насяльник, - прервал песню старик и стал снова
набивать маленькую трубочку табаком из расшитого кожаного кисета. К
удивлению матросов, мальчик тоже вытащил кисет и трубку и тоже принялся
набивать ее табаком. Оба закурили, сидя рядышком у порога.
- Во дают! - изумленно таращил глаза Костыря.
- Зачем вы ему разрешаете курить? - обратился Генка Лыткин к
старику.
- Он не понимает по-русски, - сказал офицер. - Знает только: "Шибко
хорошо, начальник" и "шибко беда, начальник".
- Он же мальчик, у него организм слабый, - продолжал Лыткин.
- Переведи, - сказал офицер мальчику, и мальчик перевел отцу. Старик
пыхнул трубочкой и что-то ответил.
Мальчик перевел на русский.
- В тундре нельзя без курева: летом комары заедят, зимой замерзнешь.
Старик снова сузил веки и, казалось, уснул, но нет-нет да блеснет
черный глаз между добродушными складками век, и по-детски ясная и
открытая улыбка еще больше натянет скуластое плоское лицо. И это тоже
напоминало Виктору родной Алтай, там алтайцы тоже курят с детства трубки
и философски спокойно взирают на жизнь.
- Одо-до-до-о! - опять затянул старик, и мальчик без просьбы стал
переводить.
Отец его пел о том, как бегут олени, бегут легкие, будто ветер. О-о,