"Анатолий Пантелеевич Соболев. Тихий пост (Повесть)" - читать интересную книгу авторакурил трубку.
Лейтенант, прихлебывая чай и грея ладони об алюминиевую кружку, рассказывал, как первые нарты, которыми правил старик, проскочили по наледи озера, а вторые, которыми правил сын старика, провалились под лед. Олени с ходу выдернули нарты, но все, что было на нартах, ушло под воду: ящики с боеприпасами, с сахаром, мукой, сухарями и сушеной картошкой. - Одо-до-до-о! - вдруг запел ненец у порога, раскачиваясь из стороны в сторону и блаженно зажмурившись. - Во дает! - восхищенно осклабился Костыря. - Сразу окосел. - Шибко карашо, насяльник, - сказал ненец и сплюнул на пол. - Ну дает! - Костыря растерянно глянул на изменившегося в лице Чупахина. Для старшины плевок на палубу был равносилен личному оскорблению. Но на этот раз и у Костыри заскребли кошки на душе. Именно он накануне выдраил палубу как стеклышко. И вот на тебе! Ненец снова запел протяжно и древне красиво. За душу брал однотонный мотив с тягучим повтором: - Одо-до-до-о!.. - О чем он? - спросил всех Курбатов. Этот однотонный и древний мотив напомнил ему детство на Алтае, где такие же низкорослые, раскосые и безобидные алтайцы точно так же пели свои нескончаемые, протяжные и хватающие за сердце песни. - Переведи, - сказал лейтенант мальчику. Мальчик, посверкивая угольными смышлеными глазенками и все время доверчиво улыбаясь, пояснил, что отец его поет о тундре, которая зимой Но в ней надо быть осторожным, потому что таит она много опасностей. Не надо быть слепою мышью, надо иметь глаза совы и ноги оленя. - Шибко карашо, насяльник, - прервал песню старик и стал снова набивать маленькую трубочку табаком из расшитого кожаного кисета. К удивлению матросов, мальчик тоже вытащил кисет и трубку и тоже принялся набивать ее табаком. Оба закурили, сидя рядышком у порога. - Во дают! - изумленно таращил глаза Костыря. - Зачем вы ему разрешаете курить? - обратился Генка Лыткин к старику. - Он не понимает по-русски, - сказал офицер. - Знает только: "Шибко хорошо, начальник" и "шибко беда, начальник". - Он же мальчик, у него организм слабый, - продолжал Лыткин. - Переведи, - сказал офицер мальчику, и мальчик перевел отцу. Старик пыхнул трубочкой и что-то ответил. Мальчик перевел на русский. - В тундре нельзя без курева: летом комары заедят, зимой замерзнешь. Старик снова сузил веки и, казалось, уснул, но нет-нет да блеснет черный глаз между добродушными складками век, и по-детски ясная и открытая улыбка еще больше натянет скуластое плоское лицо. И это тоже напоминало Виктору родной Алтай, там алтайцы тоже курят с детства трубки и философски спокойно взирают на жизнь. - Одо-до-до-о! - опять затянул старик, и мальчик без просьбы стал переводить. Отец его пел о том, как бегут олени, бегут легкие, будто ветер. О-о, |
|
|