"Анатолий Пантелеевич Соболев. Рассказы о Данилке (Повесть) " - читать интересную книгу автора

и с топорами в руках, по которым течет кровь. Однажды он видел, как чужой
дядька зарубил петуха у соседей, и тот петух скакал без головы, а с топора
капала кровь, и сам дядька смеялся белозубой красной пастью в черной
курчавой бороде. Он был курчав - кольцо в кольцо, - с блестящей серьгой в
твердом, по-волчьи остром ухе. Увидев Данилку, он завращал синеватыми
белками страшных глазищ и ухнул: "Ух ты, я тебя!" Данилка тогда обмер со
страху и еле ноги унес. С тех пор "они" кажутся ему именно такими, как тот
жуткий дядька.
От тяжелого удара в дверь все вздрогнули.
- Коля, беги! - сдавленным шепотом простонала Данилкина мать. -
Откроем окно, выскакивай и беги в милицию.
Женщины бесшумно и быстро распахнули окно на улицу, и Коля выпрыгнул.
В ожидании чего-то страшного, что должно было произойти с Колей, у Данилки
остановилось сердце. Женщины молниеносно захлопнули окно и прижались по
сторонам у косяков. Послышался топот возле дома, грянул выстрел.
- Ой! - Данилкина мать схватилась рукой за сердце и бессильно
опустилась на табуретку. - Неужели Николая?..
Представив себе, как, обливаясь кровью, падает Коля, Данилка забился
в истерике. Он еще помнил, как мать навалилась на него и, жарко дыша и
целуя, успокаивала, говорила какие-то слова и все гладила и гладила по
голове...
Очнулся он утром.
Сияло солнце, золотой сноп лучей бил в окно. Над Данилкой стоял
целехонький Коля и рядом мать. Увидев их, он вспомнил ночь и заплакал.
- Чего уж теперь-то... - сказала мать. - Все живы-здоровы, и папка
сегодня приедет.
Когда Данилка вышел во двор, то увидел толпу и двух милиционеров.
Тетя Лена плакала, утирая слезы фартуком, и все спрашивала:
- Чо теперь делать-то? Чо делать-то?
Рядом, уцепившись ручонками в ее юбку, хныкала Томка. Настя молчала,
хмурила брови. Она взглянула на Данилку черными глазами и печально
сказала:
- У нас Пеструшку зарезали.
У раскрытых дверей пригона, вытянув шею и далеко откинув голову,
лежала корова. Поперек черной шеи ее будто был брошен красный лоскут.
Данилка не сразу понял, что у коровы располосована шея и из нее натекла
лужа крови.
- Ах, изверги, изверги! - вздыхал дед Савостий. - Надо фелшара, чтобы
досмотрел - отравлено мясо аль нет. Ежели не отравлено - продать можно, а
шкуру на заготовку сдать.
- Да ребят же кормить надо, молоко-то свое было, а теперь чо? -
говорила тетя Лена и заливалась слезами под сочувственные вздохи соседок.
- Оно, конечно, так, - соглашался дед Савостий и опять за свое: -
Хорошо бы, не отравлено, продать можно, а то совсем пропащее дело -
зарывать.
Женщины вздыхали, горестно смотрели то на корову, то на хозяйку, а
солнце весело всходило, и ему не было никакого дела до того, что творится
на земле.
Данилка увидел, как Коля с лопатой прошел за пригон, все молча
проводили его взглядом. Все уже знали, что ночью Коля бегал в милицию и