"Чарльз Перси Сноу. Смерть под парусом " - читать интересную книгу автора

зевая, спросил Кристофер.
- А что это вы переполошились? Ведь это я поднимаюсь в восемь часов и
управляюсь с яхтой без вашей помощи. А вы, лежебоки, валяйтесь себе ещё хоть
целый час, - ответил Роджер, улыбнувшись.
Я обратил внимание, что они на дружеской ноге, и подумал, что это
делает честь им обоим, если иметь в виду их былое соперничество из-за Эвис.
- И вообще полезно пожить недельки две без всяких удобств, - усмехнулся
он.
- А где ты меня устроишь на ночь, Роджер? - робко вставил я. - Пожалуй,
на крыше каюты я был бы как раз лишён всех удобств, верно?
Роджер с красным, лоснящимся от пота лицом встал и потянулся всем своим
могучим телом.
- Нет, мы с тобой останемся здесь и будем спать на этих двуспальных
койках. Мы самые старые и самые толстые - нам нужен простор. Всю прошлую
неделю наши девушки занимали две другие широкие койки в кормовой каюте.
Почему - сам не знаю. Мы их попросту балуем. А эти трое лоботрясов
оккупировали односпальные койки в середине посудины. Вот так мы и жили здесь
без тебя.
- Сам-то ты, конечно, ни в чем не следуешь своим спартанским теориям, а
не то бы непременно вздёргивал себя на ночь вверх ногами на мачте, -
заметила Эвис, убирая со стола бокалы.
- Эвис, дорогуша, - прогремел в ответ Роджер, - вот вы все никак не
возьмёте в толк, в чем прелесть подобных путешествий. "Терпеть и
наслаждаться" - вот наш девиз. Мы живём на посудине, которая даже с места не
сдвинется без нашей помощи. Конечно, моторная лодка несравненно удобнее, но
зато не так романтично. С другой стороны, мы прилично питаемся, а могли бы
жить впроголодь - на одном чёрном хлебе с лярдом, но это уже не так забавно.
Как и во всякой игре, здесь существуют свои правила. Вставать рано - одно из
наших правил!
- Спасибо за науку, Роджер, - сказал я. - Тут есть над чем подумать. Ну
что ж, я пойду проветрюсь, а ты тем временем приведи в порядок каюту - это
тоже одно из правил нашей игры. Спокойной ночи, друзья.
Все разошлись по своим местам, а Роджер остался вытряхивать пепельницы
и убирать бутылки. Через носовой люк прямо за стенкой нашей каюты я поднялся
на узкую палубу и почувствовал на лице свежий ветер с реки.
Я стоял и размышлял о людях, которые остались внизу: какую роль играют
они в моей жизни и как сложится их судьба. Было время, когда я мучился
сомнениями: есть ли хоть какая-нибудь справедливость в нашем хаотичном и
неустроенном мире, почему одни могут позволить себе проводить большую часть
года в праздности, а оставшиеся дни убивают время где-нибудь на курортах
Средиземноморья, в то время как другие пятьдесят недель в году трудятся в
Олдеме и только две недели отдыхают в Блэкпуле.
С возрастом такие сомнения стали посещать меня все реже и реже. Теперь
я убеждён, что трудно придумать что-либо более разумное, чем этот неравный
баланс. Как много будет потеряно, если уничтожить этот мир праздности и
комфорта! Часто приходится слышать, как иные мои знакомые яростно ратуют за
любые перемены, утверждая, что это всегда к лучшему. Я испытывал в таких
случаях неловкость, ибо не мог найти подходящих слов, чтобы выразить свои
мысли. Но в ту тихую ночь, стоя в одиночестве на палубе, я чувствовал, что
сумел бы объяснить, что думаю, если бы кто-нибудь из них оказался рядом.