"Чарльз Сноу. Возвращения домой" - читать интересную книгу автора

него никакого внимания.
- Я не могу понять, - продолжала миссис Найт, - почему ты не заведешь
себе ребенка.
Я слушал и сначала не мог понять смысла сказанных ею слов - они
показались мне просто шуткой, бездумной, добродушной. Потом они дошли до
меня и больно ранили; но это было ничто по сравнению с болью, причиненной
Шейле. Я в страхе смотрел на нее, лихорадочно подыскивая предлог, чтобы
увести ее и остаться с нею наедине.
Ее отец тоже смотрел на нее и что-то говорил, стараясь сгладить,
как-нибудь смягчить сказанное женой.
И вдруг, к нашему удивлению, Шейла рассмеялась. Не истерично, а
искренне, почти грубо. Этот великолепный образец бестактности на мгновение
доставил ей удовольствие. На какую-то минуту она почувствовала себя
обыкновенной среди обыкновенных. Ее считают женщиной, которая, ради
возможности жить в свое удовольствие и не считать каждую монету,
отказалась иметь ребенка! Это ставило ее на равную ногу с матерью, делало
такой же деятельной, такой же практичной.
А миссис Найт ничего не замечала и продолжала говорить, как неразумно
откладывать это слишком надолго. Шейла перестала смеяться, но все же,
казалось, готова была отвечать матери и согласилась пойти с ней днем по
магазинам.
Они шли по залитой солнцем дорожке, светло-зеленое платье Шейлы
развевалось в такт ее широким шагам, а мы с мистером Найтом смотрели им
вслед. Потом, в этой теплой комнате, где все окна оставались закрытыми,
чтобы не повредить его здоровью, отец Шейлы медленно поднял на меня глаза.
- Они ушли.
Умные и печальные глаза его были полны жалости к себе. Когда я
предложил ему сигарету, он с упреком их закрыл.
- Не решаюсь. Не решаюсь.
Потом веки его медленно поднялись, и он мимо меня посмотрел через окно
в сад. Его интерес к саду казался неуместным, как и первое его замечание,
и тем не менее я ждал, зная его манеру говорить витиевато, когда он
нанесет удар.
- Мне кажется, - начал он, - что, если международная обстановка
сложится так, как я предполагаю, нам всем придется слишком о многом
задуматься... Даже тем из нас, кому выпала только роль зрителей.
Любопытная судьба, мой дорогой Льюис, сидеть в своей берлоге и наблюдать;
как происходит то, что ты предсказывал, даже не обладая особым даром
провидения.
Сплетая и расплетая мысли, но не затрагивая главной своей темы, он все
говорил и говорил, а я ждал, зная, что самое важное впереди. Он был
по-своему откровенен, но откровенность эта была лишь видимой. В его
запутанных рассуждениях подчас мелькали любопытные мысли о мировой
политике того времени и о ее перспективах; ему всегда была присуща
какая-то холодная отрешенность, удивительная в таком эгоистичном, но
робком человеке.
- В худшем случае, я полагаю, - сказал он безразличным тоном, - (а это,
надо признаться, горькое утешение для провинциала, вроде меня, -
убедиться, что и в столице люди не исключают худший случай), я полагаю,
что некоторым данное обстоятельство лишь поможет забыть, - хоть это и