"Юхан Смуул. Ледовая книга (Серия "Школьная библиотека") (путевые заметки)" - читать интересную книгу автора

содержание которой несколько позже изложил по-английски Воскресенский,
весьма вольно толкуя иллюстрации. Хикида вручил мне свою визитную карточку и
открытку с японским пейзажем, на обороте которой значилось: "With Best
Wishes for a Merry Christmas and a Happy New Year". [2]
Я подчеркнул слово: "Christmas".
Мистер Хикида воскликнул:
- No! - И начал что-то говорить о теологии, наверняка не о европейской.
Мы обменились с гостями научной литературой.
Они пробыли на "Кооперации" до поздней ночи. Капитан организовал
угощение. Это еще вопрос, в самом ли деле гости так плохо знали русский
язык, как могло показаться. "Бродягу" и "Стеньку Разина" поняли потом
довольно многие, равно как и некоторые русские слова, которые обычно не
печатают. Правда, сомнительно, чтобы они знали их точное значение. Во всяком
случае, одно из них прозвучало в их своеобразном произношении как
ласкательное.

1 Очень хорошо! (англ).
2 "Желаем веселого рождества и счастливого Нового года!"

6 декабря 1957

Сегодня большую часть дня провел с Олегом Воскресенским в городе. Фунты
стерлингов жгли карманы, надо было от них отделаться. И вот они
просто-напросто растаяли на глазах. Вспомнилось, как мой отец уже в старости
как-то жаловался: его, мол, беда в том, что, сколько он ни покупал
бумажников, сколько ни менял их, ни разу не попадалось такого, чтобы деньги
в нем удерживались. И у меня самого уже перебывало пять бумажников, но все
они отличались тем же свойством. Это тем более странно, что я больше всего в
жизни ненавижу хождение по магазинам. Если днем мне предстоит что-то купить,
то я уже с утра не в духе. Я весь киплю и клокочу от недовольства, хоть и
сам понимаю, что это бессмысленное недовольство беспомощного человека.
Но Воскресенский настолько симпатичен, что на этот раз я не перенес
никакой нервной лихорадки. Благодаря его хорошему английскому языку,
переговоры с продавцами оказались простым делом. В тех лавках, агенты
которых совали нам в руки проспекты еще на корабле, мы покупали мало.
Кейптаун, увиденный нами, - это Кейптаун торговый. Стоит лето, а на витринах
рождественские рекламы. Продавцы необычайно услужливы. С нами увязался
собственник одной лавчонки, русский, и мне кажется, что он сознательно
выбирал не самые лучшие магазины. Он без конца говорил о своем магазине, о
том, сколько фунтов стерлингов оставили в нем китобои со "Славы", и т. д.
Продолжалось это до тех пор, пока один из его конкурентов не спросил:
- А вы что, спутник этих господ?
И тут наш разговор перешел на спутник.
Наш провожатый даже забыл на полчаса о своей лавке со всеми ее
достоинствами и выразил самый неподдельный восторг. Дело понятное. Спутник
вертится вокруг Земли, а вокруг спутника вертятся мысли людей с самыми
разными взглядами, их восторги и злопыхательства, их политические страсти и
представления о завтрашнем дне. Мы, участники экспедиции, знаем о втором
спутнике довольно мало. Лишь вчера до нас дошла "Правда" от 13 ноября, и
сегодня мы уже несколько просвещенней по части спутника. Потрясающее