"Даниэль Смушкович. Зазеркальное утро" - читать интересную книгу автора

Она отступила на шаг. Пес остался на месте, тихо рыча, но
не осмеливаясь приблизиться. Люди слишком крепко вбили почтение
к себе в собачий род, чтобы оно выветрилось окончательно за
несколько дней. Потом девушка решила, что лишь это ее и спасло
в те минуты, когда она медленно отступала, пятясь, от злобно
рычащего и поскуливающего пса. Побежать она заставила себя,
только завернув за угол, и бежала всю дорогу до дома. А
добежав, обнаружила, что ее бьет неудержимая дрожь.
"Лягу, - подумала она отрешенно. - Сколько можно пахать. Я
же все сделала? Или не все? Ладно, это неважно. Главное -
лечь..." Как она добралась до постели, Эйела не запомнила.
Почему-то ей казалось, что в доме очень холодно, и Ретт нашел
ее завернутой в гору одеял.


Она шла по ледяной пустыне, горя неровным, синеватым
огнем. Пламя пожирало ее медленно, точно угли, но она знала -
оно сьест ее без остатка, если не найти прохлады, не погасить,
вбив в землю голубые бегучие язычки огня. Даже не поймешь, что
горит сильнее, что надо гасить сперва, а что может обождать.
Особенно ее беспокоила спина - ее не видно, а она так болит,
так ноет, что невольно встают перед глазами жуткие картины
обугленной плоти. Она попыталась прислониться к ледяной глыбе,
но лед таял и, шипя, испарялдся от соприкосновения с ее
полыхающей кожей, не принося облегчения. В отчаянии она
принялась кататься по льду, мучительно страдая от холода... и
от неутолимого жара. Кожа трескалась, слезала, как сходит
пленка золы с углей, но внутри, к ужасу Эйелы, не было ни мяса,
ни даже костей - это было бы отвратительно, но хотя бы
нормально - но только пепел и огонь под кожей, пламя выело ее
изнутри... И от ужаса она просыпается...
...в темном и тихом доме. Как жарко этими летними ночами,
как душно - ни ветерка, и только багровый свет Эранны сочится
под дверь. Нет, это не красная луна - той не должно быть на
небе, откуда-то девушке это известно. И шорох... шорох
сыплющегося пепла, и гул огня... Пожар! Холодный пот пробивает
Эйелу, да так и остается ледяной пленкой на коже. А пламя
прожигает стены, и не скрыться, не уйти от него, и Эйела с
ненавистью и дрожью ощущает садистскую ласку огня на своей коже
- языки пламени как ладони гладят ее, оставляя черные
обугленные следы. И она просыпается...
... в горящем холодильнике. И просыпается...
... в ледяном вулкане. И просыпается...
По временам кошмарный бред сменялся периодами полудремы, и
это было едва ли не хуже пламенно-ледяных галлюцинаций. Эйела
смутно сознавала, что лежит в постели, укрытая тонкой сырой
простыней, что иногда к ее губам подносят стакан прохладной
жидкости - она выпивала ее жадно, не чувствуя вкуса. Но все
ощущения затмевал жестокий, мучительный озноб, от которого даже
многотерпеливая кровать начинала протестующе поскрипывать. А