"Даниэль Смушкович. Зазеркальное утро" - читать интересную книгу автора

странное выражение - словно он получал мазохистское
удовольствие от чужой неприязни.
- Послушай, - произнесла Эйела, справившись с собой, - ты
мне кое-что должен.
- Что?
- Зачем ты это пишешь?
- Потому что рисовать не умею. - Исчерпывающий ответ.
- Ты мне должен рассказать о своем прошлом.
- Нет. - Это прозвучало настолько категорично, что Эйела
осеклась.
- Почему?
- Потому. - И Ретт вышел.
Весь вечер Эйела измышляла способы повлиять на упрямого
Ретта. Чего же он боится? Смерти чуть ли не ищет. Боли... она
вспомнила, как спокойно он говорил о своей болезни. И как
метался по кровати в бреду. Но что-то же напугало его в этих
горячечных кошмарах, что он плакал от бессильного ужаса?
Ответ пришел к ней так внезапно, что она рассмеялась от
неожиданности. А потом заснула, спокойно и тихо, до самого
утра.
Утро пришло нескоро - так ей казалось, когда она валялась,
изнывая от жары и бессонницы. Бледные, бессильные струйки
предрассветного света только начинали сочиться в комнату, а она
уже встала, оделась, привела себя в порядок, убралась, и
задумалась, чем бы еще заняться, чтобы только не делать того,
за что она вчера так опрометчиво взялась.
Дел не нашлось. С решимостью отчаяния Эйела разбила стакан
и убрала осколки, убив тем самым еще четверть часа. Потом
открыла дверь и вышла в коридор.
Конечно, не случайно он так злился и гневался на нее. Он
переносил на Эйелу злобу, испытанную когда-то, где-то, на
кого-то, кто очень напоминал ее. Если она сумеет доказать ему,
что она - сама по себе, что она не его кошмар...
Бывший фельдшер на ночь не запирался - зачем? Он еще
дремал под громовое тиканье дряхлого, по временам впадавшего в
маразм будильника. Эйела присела на край кровати; Ретт застонал
и отвернулся к стене, потом внезапно дернулся к девушке и
прижался лицом к ее бедру. Она взяла его за руку, и сидела так,
в тишине, почти час. Потом в окно заглянуло солнце, луч света
упал на лицо фельдшера. Тот заворочался и внезапно открыл
глаза. На мгновение лицо его озарилось изнутри темнотой,
ядовитым страхом, потом расслабилось.
- Что ты тут делаешь? - требовательно спросил он, садясь в
постели.
- Я пришла извиниться и... - Слова, только что нетерпеливо
приплясывавшие на языке, куда-то удрали, и Эйела осталась
немой. Пауза неприлично затягивалась.
- И? - повторил, наконец, Ретт.
- И... - беспомощно выдавила Эйела, чувствуя, что
лирическая сцена неумолимо переходит в комическую. Она