"Валерий Смирнов. Одесский язык" - читать интересную книгу автора

"отъезда наиболее энергического (так и написано в одесском справочнике -
авт.) населения на север"? Сам же Жаботинский был еще пацаном, когда к
столетию Города выпустили книгу воспоминаний одесских старожилов. И каждый
из них вздыхал по той утраченной уникальной Одессе, от которой почти ничего
не осталось, и которую уже не застал автор романа "Пятеро".
Когда говорят, что одесского языка уже нет, я вспоминаю, на каком ныне
мертвом одесском языке говорили наши предки в девятнадцатом веке, и мне
делается хорошо смешно. Одесский язык не только таки есть, он продолжает
развиваться и в нынешнем столетии, ибо традиционно во все времена "уже
далеко не ТА Одесса" постоянно порождает новые слова и фразеологизмы. Стоило
только птенцам гнезда Кучмова устроить майдан-шоу, как тут же в одесский
язык вошло выражение "Апельсиновая роща" в качестве синонима Киева. А словом
"дебилдинги" одесситы принялись величать некоторые "новострои", то есть
современные здания, разрушающие архитектурный стиль старой Одессы.
Если в двадцатые годы прошлого века в Городе было немало "женихов с
голубыми яйцами", то ныне здесь выкристаллизовались "быдло-дворяне" (в
переводе на русский язык - из деревенской грязи в одесские князи; нувориши).
Современным синонимом нашего старинного слова "толчок", он же "туча", стал
"седьмой километр". Условные единицы не без веских оснований именовали
"уголовными единицами". Пункт обмена валют - "сливарня". На основе
старинного одесского выражения "делать морду" родился "мордодел", то бишь
"имиджмейкер". Новоявленные рантье не существуют за счет вложенных в акции
или банки средств, а "сидят на вэлфере". Подпольный конвертационный пункт
перестал именоваться "ямой" и превратился в "прачечную" после того, как
"Ямой" одесситы принялись называть местный автобазар.
Реалии 21 века породили и новую одесскую поговорку, которая, наряду с
теми дебилдингами-мордоделами, гуляет по средствам массовой информации -
"Кто больше Бендер, того и тендер". И вся Одесса изо дня в день вот уже как
полгода бакланит за застройку исключительно "склонов". Ни разу не слышал,
чтобы эти самые "склоны", подобно пресловутым "чикаловским курсам", кто-то
хоть раз назвал длинным и нудным русскоязычным синонимом "городская парковая
зона вдоль морского побережья". Не знаю, попало ли в русский язык уже
относительно новое одесское выражение "дебильник". Если пока нет, то ничего
страшного, ведь в свое время такое диковинное слово одесского языка как
"телефон" очень быстро прижилось в Москве, а затем наше лаконичное "алло"
навсегда вытеснило из русского языка пресловутую "барышню-телефонистку".
Словом, все течет, но ничего не меняется. "Не для вас, а для тех, кто
вам дорог" - рекламный лозунг похоронного бюро. "Изготовление бронебойных
дверей и сейфов", "Цены ниже рыночных", "Эксклюзивная продажа комнаты в
коммуне", "Продается не совсем дорого эксклюзивная трехкомнатная квартира на
Дерибасовской с евроремонтом и престижными соседями". Что тогда говорить за
остальные одесские рекламы типа "Юная девушка с ненормальными эротическими
фантазиями ищет щедрого спонсора", если одна серьезная государственная
контора на Льва Толстого улице, согласно вывешенного напротив ее двери
объявления, обеспечивает не только регистрацию, но и "ликвидацию предприятий
и частных предпринимателей". "Не город, а сплошной анекдот", - написала по
поводу одесских лингвистических изысков мадам Тэффи почти сто лет назад. И
что мы имеем сегодня, кроме того, к чему давно привыкли?
Такие слова одесского языка как "Шара", "Обожамчик" и "О!" - названия
обувного, продуктового и электротоварного магазинов, над совсем не левым