"Валерий Смирнов. Одесский язык" - читать интересную книгу автора

зубровка - бандитовка, воспитательница - фреберичка, гораздо лучше -
задороже, забегаловка - винарка, бабник - супник...
Тяжело работать - рачки лазить. Кислая мина - уксусная морда. Это
совсем другая история - это отдельная песня. Краткосрочное посещение -
докторский визит. Сомнительные поступки - химины куры. Человек в футляре -
медуза...Уйдите с глаз долой - сделайте вид, чтобы я вас долго искал. Святая
простота - голубой наив, грубая лесть - мелкий подхалимаж, строить догадки -
заниматься хохмологией...После драки кулаками не машут - поздно, Маня, пить
боржоми, когда в печени цирроз... Между нами все кончено - любовь прошла,
завяли помидоры...Ругается, как сапожник - говорит, как
биндюжник..."Высотка" - "свечка", "холодный фотограф" - "щелкунчик",
"цеховик" - "артельщик", "обезьянник" - "телевизор", "фонтанировать
идеями" - "шпринцать мозгами". Даже пресловутую "буржуйку" в Одессе
именовали исключительно "румынкой", а шарманку - катеринкой. Если в
современной Москве водители "бомбят", то в Одессе - "кастрюляют", а
относительно недавно появившийся в русском языке фразеологизм "чайник" еще
полвека назад был известен у нас в качестве "парикмахера" (он же "цирюльная
вывеска" более чем столетней давности).
Что это за выражения "делать базар" - совершать покупки на рынке,
"достать пульки" - купить куриные ножки, а также "смеяться с кого-то" и
прочие "держать за" - воспринимать в качестве, если уже в наши дни в
программах российских новостей звучит даже дикторское "чествовали за
героев", не говоря уже за "на минуточку" и иные многочисленные некогда
характерные образчики одесской речи, заполонившие российские телеэкраны и
литературные произведения? Похоже, практически все нормы одесского языка, по
поводу которых в свое время иронизировал Влас Дорошевич в фельетоне "Лекция
за одесский язык", давно стали нормами русского языка.
Уже добрую сотню с большим гаком лет российские лингвисты на полном
серьезе поучают нас говорить и писать "вполне серьезно", не "галоши", а
"калоши", не "простой смертный", а "обычный смертный". Учили они нас и тому,
что, согласно правилам русского языка, нужно писать "негренок", а не
по-одесски безграмотно - "негритенок", и есть в русском языке слово
"полати", которые одесситы отчего-то именуют "антресолями", а "беспардонный"
означает исключительно "беспощадный", но никак не "бестактный". И что вместо
"кушать" надо говорить "есть", а несуществующее слово "ложить" нужно
заменять словом "класть". Слово "фотография" казалось неуместным синонимом
"дагерротипа" им, начисто позабывшим, что пресловутый "дагерротип" попал в
русский язык из языка одесского. Впервые увидев завезенную из Одессы в
Россию апельсину, они стали рассказывать, что ее нужно называть
"померанцем". И, как шалящим детям, десятилетие за десятилетием поясняли то,
за что, как говорят в Одессе, мы уже забыли, когда они еще не знали. О чем,
в частности, свидетельствует крылатая фраза одесского языка "Что это такое и
с чем его едят?".
Леонид Утесов в книге "Спасибо, сердце" вспоминал, как москвичи
потешались над его одессизмами, а в написанной гораздо позже "Московской
саге" Василий Аксенов поведал, как эти же одессизмы стали модными
московскими словечками. В прошлом году вышел мой "Русско-одесский
разговорник". Один москвич прислал письмо в Одессу, где поведал, как
зачитывал его вслух, а народ буквально валялся от смеха. Можете прихватывать
меня за язык: пройдет какое-то время, и россияне будут без тени улыбки