"Валерий Смирнов. Крошка Цахес Бабель" - читать интересную книгу автора

литературная премия имени кого-либо из родившихся в ней писателей, не говоря
уже о музее.
В 1961 году в Одессе невиданным до той поры гигантским стотысячным
тиражом вышла книга К. Паустовского "Время больших ожиданий". Именно из
этого произведения весь город и узнал о существовании выдающегося писателя
родом из Одессы - Исаака Бабеля.
Благодаря Паустовскому Одесса приступила к канонизации писателя Бабеля
еще до того, как весьма незначительная часть горожан познакомилась с его
творчеством в середине шестидесятых, ибо вышедший в 1957 году в
"Гослитиздате" томик "Избранного" Бабеля практически не дошел до Города.
Тогда книги Бабеля были изданы в Москве и Кемерово, но для широкого
одесского читателя творчество Бабеля по-прежнему оставалось неизвестным.
Впоследствии его снова будут публиковать, причем весьма обильно, лишь спустя
тридцать лет. Еще не прочитав Бабеля, Одесса уже была готова не просто
встретить его с распростертыми объятиями, но и объявить королем одесской
литературы. Имя Бабеля с придыханием произносили даже те, кто так и не
удосужился его прочитать. И не читал по сию пору. Прекрасно помню, как
восхищались Бабелем и одесским языком в его исполнении местные пацаны в
семидесятых, цитируя строчки... Паустовского за месье Циреса.
Феноменальный успех Бабеля в исполнении Паустовского объясняется
просто. Оказалось, что, кроме создателей бессмертных образов Павки Корчагина
и Олега Кошевого, существовал и писатель куда более высокого для Города
ранга. Потому что он - коренной одессит! Он писал о нашей любимой Одессе!!
Больше того, он писал об одесских бандитах!!! И не просто о бандитах, а
бандитах-евреях. То есть на дважды табуированную для советского читателя
тему. А потому идеологически правильные Гаврик и Петя тут же заимели в
глазах одесской публики бледный вид и розовые щечки рядом с пока конкретно
неизвестным, но уже легендарным Беней Криком. Тем более что прообразом этого
литературного героя был не абы кто, а сам Мишка-Япончик.
Вдобавок ко всем делам, в отличие от иных родившихся в Городе
литераторов, неведомый, но уже великий Бабель был насмерть репрессирован
крепко любимой одесситами во все места советской властью и поэтому стал для
них главнее всех писателей мира, вместе взятых.
До Бабеля его функции в еврейской среде Одессы исполнял Шолом-Алейхем.
Но для прекрасно образованных и ассимилированных евреев Одессы местечковый
мир Шолом-Алейхема уже был всего лишь чуть меньшей экзотикой, нежели жизнь
какого-то африканского племени. А потому крохотный томик "Одесских
рассказов" Бабеля выбил не только из книжных полок собрание сочинений
Шолом-Алейхема.
Если бы Бабель не написал пару рассказов за Беню Крика, сегодня о нем
бы помнили так же хорошо, как о Пильняке, Серафимовиче и других
замечательных писателях первой половины двадцатого века. Произведения Бабеля
экранизировались неоднократно. И все экранизации были посвящены
исключительно все тому же Бене Крику. Произошло то, что случилось: не без
помощи Паустовского Беня Крик взял за руку своего создателя и не просто
протащил его в бессмертие, но и взгромоздил на пьедестал с надписью "Король
одесской литературы".
"Есть люди, без которых невозможно представить себе настоящую
литературную жизнь... Таким писателем был Гехт", - написал Паустовский в
"Книге скитаний". В год выхода "Времени больших ожиданий" столь же известный