"Валерий Смирнов. Крошка Цахес Бабель" - читать интересную книгу автора

Ильфу таки сильно повезло, потому что он писал в компании с Петровым.
Их именами еще в советские времена назвали улицу на окраине Города.

МОЖЕТЕ ЖАЛОВАТЬСЯ В ЦЕНТРАЛЬНУЮ ПРАЧЕЧНУЮ

Фигура "одного из учеников и продолжателей Бабеля" Валентина Катаева
была отлита в бронзе советской классики задолго до его кончины. Хотя Катаев
написал об Одессе в сто раз больше своего учителя Крошки, Валентина
Петровича никто не именует самым одесским из всех одесских писателей. Да и
когда речь заходит об одесском языке, имя Катаева остается за рамками темы.
Хотя именно этот прозаик, продолжая истинные традиции одесской литературы,
создал целую энциклопедию реальной жизни Одессы времен мифологического, а
вовсе не мифологизированного Бени Крика.
Откровенно говоря, из всех классиков мировой литературы мне более
других близок Бунин. Потому что мы с ним работали в одном доме, куда не раз
заглядывал Катаев. Бунин на бельэтаже писал свои "Окаянные дни", которые по
собственному признанию "воровски прятал в щели карниза" дома, на втором
этаже которого я писал свои опусы шестьдесят лет спустя. Прямо под
мансардой, где в свое время творил друг Бунина художник и журналист П.
Нилус, которого иностранная пресса именовала "русским Сезанном". Нилус
писал, что без Одессы Бунин бы стал писателем другого характера и оттенка.
Писатель Константинов отметил, что я "впитал что-то из оставленного здесь
Буниным". Вспомнил об этом лишь потому, что именно в стенах нашего дома
Бунин впервые стал частенько использовать одессизмы.
В отличие от самого раскрученного знатока Одессы и ее языка Исаака
Бабеля, нобелевский лауреат Иван Бунин знал, чем балагула отличается от
бюндюжника и запросто писал так: "Случайно наткнулся на Софиевской на круг
качкавала" или "жарили на шкаре рыбу". Качкавал - сыр, шкара - синоним лишь
недавно появившегося в русском языке слова "барбекю", но впитал я лишь одно
оставленное здесь Буниним слово. Во всех, даже академических изданиях, вы
прочтете такую фразу Бунина из его запрещенных в СССР "Окаянных дней":
"...лопают пирожки по сту целковых штука, пьют ханжу из чайников". И никто
отчего-то не задался вопросом: как это можно пить ханжу, уместившегося в
чайнике?
На самом деле пили не "ханжу", а изобретенную в Одессе "ханджу". В
начале первой мировой войны вышло правительственное постановление,
запрещающее продажу алкогольных напитков. Учитывая необычайную
законопослушность одесситов, тут же был создан крепкий напиток "ханджа",
представлявший собой смесь денатурата, кваса и лака, настоянного на целебных
травах. Быть может, это слово в правильной транскрипции хранил рукописный
архив Бунина, который Катаев безрезультатно искал в том самом доме уже на
моей памяти?
Катаев блестяще знал одесский язык. И это знание сильно не понравилось
главному литературоведу СССР товарищу Сталину, когда тот прочел "Белеет
парус одинокий". Зато Бунин, цитирую, "боготворил" эту "волшебно написанную"
книгу.
Вообще-то у Валентина Петровича Катаева с папой всех советских
писателей и отцом народов были довольно непростые отношения. Катаев мог
позволить себе отказаться от приглашения подойти к Сталину, и довольно резко
выступал на собрании писателей против его идеи создания СП. Той самой, что