"Василий Смирнов. Саша Чекалин " - читать интересную книгу автора

проступали у нее на пухлых щеках.
Саша заметно отличал ее от других девчонок.
- Хочешь черемушки? - предлагал он Тоне, когда они оставались вдвоем.
Тоня морщилась:
- Терпкая она очень...
Но все же Саша забирался на черемуху и набивал карманы пахучими черными
ягодами. Потом вдвоем у погребца рядом с Сашиным домом они устраивали пир.
Тоня деловито расставляла на бревнах разноцветные черепки, усаживала своих
самодельных кукол, подметала вокруг мусор. Саша выкладывал из кармана
черемуху, приносил с огорода стручки гороха, бобов.
- Ешь, - угощал он, - я еще принесу. У нас много:
- Хочешь, добегу до моста? - предлагал он, задорно блестя глазами. -
Хочешь, спрыгну вниз?
Стояли они на обрыве поодаль от Сашиного дома. Вниз даже страшно
взглянуть. Если поставить друг на друга два телеграфных столба, и то не
хватит до того места, где они стоят.
- Что ты! - пугалась Тоня. - Не смей, слышишь! - На острых, как
иголочки, черных ресницах ее появлялись слезинки.
Саша, конечно, не прыгнул бы вниз. Не такой он глупец. Просто ему
приятно, что Тоня так боится за него, переживает.
Как-то дома во время обеда не сдержанный на язык Витюшка сказал:
- А у Шурки невеста есть... - и съежился, встретив гневный взгляд
брата.
- Кто же это? - заинтересовался Павел Николаевич. - Работница-то нам
нужна в хозяйстве.
Саша молчал, насупившись. Он только украдкой показал брату кулак.
- Наверно, Тоня, - догадалась Надежда Самойловна. Поставив чугунок с
кашей на стол, она с любопытством взглянула на Сашу. - Ну, ешь, жених. А то
невеста разлюбит такого худущего.
Хорошо, что отец и мать не стали больше допытываться и сразу же
заговорили о другом - о Кирьке Барине, которого курьяновские бабы видели в
лесу. Интересно было послушать, но Саша поспешил вылезти из-за стола и
скрылся от возможного неприятного разговора подальше.
- Кирька Барин в лесу живет, - сообщил он ребятам на улице.
Поздно вечером Саша проснулся от звона разбитых стекол. На полу валялся
кирпич. На дворе надрывались от лая собаки.
- Не запугают, - шептала мать, успокаивая сыновей.
Огня не зажигали, сидели в темноте.
Отец хмуро молчал, затыкая тряпками разбитое окно. В этот вечер были
выбиты стекла еще в двух домах, где жили комсомольцы.
Теперь, как только ночью начинали ворчать собаки, отец выходил с
охотничьим ружьем на крыльцо, караулил.
Дела в колхозе поначалу шли неважно. Кое-кто из вступивших в колхоз
отсиживался до полудня дома, хотя дед Пупырь неустанно трезвонил в буфер,
висевший на площади, созывая людей в поле.
Саша слышал, что говорили на селе. Многие в глаза и за глаза ругали
председателя сельсовета, как будто во всех неполадках была виновата Надежда
Самойловна.
- Тяжело с нашим народом, - жаловалась дома мать. - Ох как тяжело!..
Но, побывав в городе, возвращалась оттуда бодрая, деловитая.