"Руслан Смородинов. Марья" - читать интересную книгу авторадевушка. Рана была свежей, но кровь не била из нее. Девушка не двигалась и
не дышала, но ее открытые глаза излучали живой, молящий взгляд. И он, этот взгляд, не отпускал меня. Казалось, ступни мои пустили корни и навсегда срослись с могильной землею. Я уже не сомневался, что через несколько мгновений девушка встанет... И се, небеса накренились ко мне, и узрел я КОГО-ТО, сидящего одесную бездны. И сказал ОН: "Эрху кай иде!"*. Я же не мог двинуться с места и не мог смотреть, ибо ослеп, как котенок, и видел только ЕГО. "Иди и виждь!" - повторил ОН... Выдернув ноги из земли, я бросился прочь. Я бежал и боялся оглянуться. Казалось мне, что девушка гонится за мной и холодные пальцы пытаются ухватить конец моей куртки... Я свалился в какую-то канаву уже после того, как услышал в своих ушах свист ветра и хрип, исходящий из недр моего естества. Выбравшись из нее и оглядевшись, вместо возвышенности и церкви я увидел загоравшуюся зорьку. Было над чем задуматься! В кровь сбитые ноги напоминали о недавнем побеге. Или это чья-то злая шутка, - отдышавшись, размышлял я, - или девушка, проходя ночью через кладбище, случайно упала в могильную яму. В обоих случаях мне необходимо вернуться. В первом случае, чтобы доказать этой девчонке, что я не верю ни в какую чушь и меня напугать невозможно. Во втором - чтобы помочь ей дойти до дома. Кажется невероятным, но тем не менее я пошел в том направлении, откуда церкви и никакого кладбища я не нашел. Уже давно рассвело, и кузнечики сухой стрекотней засвидетельствовали о своем существовании. Потеряв надежду отыскать заброшенный погост, вскоре я без особого труда вернулся в село. - Где шлялся? спросила бабушка. Опять всю ночь у Захара гулял? - Бабушка, - задал я встречный вопрос, - здесь поблизости есть церковь? - Да поболе двадцати пяти километров будет. - Нет, я не про эту. Ближе есть? - Не-е, - ответила бабушка, - ближайшую церкву в начале тридцатых с землей сровняли. И тогда я вывел самое, как мне казалось, реальное объяснение всему случившемуся: "Допился. У меня белая горячка!" И тогда, уже не в первый раз, меня посетила мысль, что с пьянством пора кончать. Через несколько дней я непроизвольно взял карандаш и сел за белый лист. Как будто кто-то двигал моей рукой, и вскоре я нарисовал портрет, да такой! лучше которого, без сомнения, мне уже никогда не нарисовать. По правдоподобности и выразительности он не уступал фотографии, и казалось, что лицо вот-вот оживет. Но самое удивительно заключалось в том, что это был портрет девушки из могилы. Покос закончился. Рано утром по селу пастух гнал коров. |
|
|