"Темный принц" - читать интересную книгу автора (Фихан Кристин)

Глава 10

Рейвен проснулась в рыданиях, обхватив Михаила руками за шею и прижимая его к себе, горячие слезы стекали на его грудь. Он защищающее притянул ее поближе к себе, удерживая так крепко, как только это было возможно без опасения раздавить ее. Она казалась такой хрупкой и легкой, словно была готова улететь от него. Михаил позволил ей выплакаться, поглаживая волосы в ласковом утешении.

Когда она начала успокаиваться, он на своем родном языке нежно и ласково прошептал ей слова утешения и надежды. В конце концов, Рейвен, измученная и утомленная, устроилась в защитном кольце его рук.

- Хоть на это и потребуется время, малышка, но дай нашим способностям шанс. Существует множество удивительных вещей, которые мы можем делать. Сосредоточься на вещах, которые бы приносили тебе радость. Изменение формы, полет с птицами, свободный бег с волками.

Зажав рот своим маленьким кулачком, она постаралась подавить звук, напоминающий нечто среднее между криком от страха и истерическим смехом. Михаил потерся подбородком об макушку ее головы.

- Я бы никогда не оставил тебя одну перед лицом всего этого. Обопрись на мою силу.

Рейвен закрыла глаза, борясь с еще одной волной истерики.

- Ты даже не понимаешь чудовищность того, что сделал. Ты забрал всю мою подлинную сущность. Не надо, Михаил! Я чувствую, как твой протест скользит в моем сознании. Что если бы ты однажды проснулся не Карпатцем, а человеком. Не способным больше свободно бегать или летать. Не обладая ни особенной силой, ни исцеляющим даром земли, не имея больше способности слышать и понимать животных. Ушло бы все, что когда-либо составляло твою сущность. А для выживания тебе пришлось бы есть мясо. - Она почувствовала его мгновенное отвращение. - Вот видишь, все эти вещи Карпатцы считают отвратительными. Я боюсь. Я смотрю в будущее и так напугана, что не способна даже думать. Я слышу вещи, чувствую вещи. Я… - Она замолчала, прежде чем сделать признание. - Разве ты не видишь, Михаил, я не могу сделать этого, даже ради тебя.

Он прошелся своими любящими пальцами по ее волосам, лаково погладил нежную кожу ее лица.

- Ты узнала все это за слишком короткое время. Твой сон был глубоким и безмятежным. - Он не стал говорить, что за время сна ей еще дважды давали кровь, что ее тело прошло через суровые изменения, освобождаясь от находящихся в человеческом теле токсинов. Он понимал, что она должна не спеша постигать определенные аспекты их образа жизни. - Ты желаешь отправить нас на вечный покой?

Ее кулачок ударил его в грудь.

- Не нас, Михаил, а меня!

- Сейчас не существует ни тебя, ни меня. Есть только мы.

Она сделала глубокий успокаивающий вдох.

- Я даже не знаю что или кто я теперь.

- Ты Рейвен, самая красивая, самая храбрая женщина, какую я когда-либо знал. - Искренне сказал он, поглаживая ее длинные шелковистые волосы.

Ее тело было напряжено, почти неподвижно от желания опровергнуть его спокойную констатацию фактов.

- А я смогу существовать, не потребляя кровь? На соке и зерновых?

Его руки нашли ее, переплетя их пальцы.

- Как бы мне хотелось, чтобы для тебя это было возможно, но нет. Ты должна будешь пить кровь, чтобы жить.

Она издала звук, незначительный отказ, оттолкнувшись от него и уходя в себя. Это было слишком надуманным, слишком пугающим, чтобы воспринимать всерьез. Ей хотелось верить, что это был всего лишь ночной кошмар.

Михаил сел, позволив ей отодвинуться так, чтобы он смог приподнять простыню с ее изящного тела. Ее сознание отказывалось воспринимать любые объяснения, не желая иметь дело с той информацией, которую он давал ей. Стремясь отвлечь ее, он наклонился, чтобы осмотреть ее живот, его пальцы собственническим легли на него, нежно прикасаясь к каждому белому шраму.

- Твои раны почти исцелились.

Она приподнялась, пораженная.

- Это невозможно.

Он поднял свои руки, чтобы показать ей длинные белые шрамы. Ее глаза недоверчиво распахнулись. Глаза же Михаила потемнели и загорелись огнем, опалив ее обнаженную грудь теплом. Маленькие зубки Рейвен прикусили нижнюю губу, и она покраснела всем телом. Вцепившись в простыню, она натянула ее на себя.

Его белоснежные зубы блеснули в хищной улыбке, - чисто мужской насмешке. Он наклонился ближе, так что его рот скользил по ее уху, когда он заговорил. Его теплое дыхание манило и соблазняло.

- Я целовал каждый дюйм твоего тела. Я побывал в каждом укромном уголке твоего сознания. - Его зубы скользнули по мочке уха, от чего по ее спине пробежали мурашки. - Хотя, должен признаться, румянец тебе идет.

Рейвен обнаружила, что сидит, затаив дыхание, а глубоко внутри нее свернулось тепло. А затем она прижалась своим лбом к твердым мускулам его груди, чтобы он не смог увидеть ответную вспышку в ее глазах.

- Михаил, - предупредила она, - у тебя не получится изменить то, что я чувствую, соблазняя меня. Я знаю, что не смогу справиться с этим.

- Я слышу твои мысли, малышка. Ты закрыла свое сознание для всех возможностей. - Сказанные шепотом слова представляли собой прекраснейший соблазн. - Я дам тебе все, что ты ни пожелаешь. Я больше не смогу вынести твоего несчастного вида. - Его рука прошлась вверх по груди, остановившись прямо под ее подбородком, зависнув прямо над его сердцем.

У нее в животе все сжалось, когда она догадалась об его намерениях. Сладкий запах горячей крови смешался с его диким, мужским запахом. И прежде чем Рейвен смогла остановить его, прежде чем смогла издать возглас протеста, его кровь свободно потекла вниз по груди. Инстинктивно она прижала обе ладони поверх раны, надавливая.

С дикими от страха глазами, Рейвен неистово выкрикнула.

- Остановись, Михаил. Не делай этого. - Слезы хлынули и потекли вниз. - Пожалуйста, скажи мне, что надо сделать, чтобы спасти тебя. - Отчаяние звучало в ее голосе.

- Ты можешь остановить это.

- Я не могу, Михаил. Прекрати, ты пугаешь меня! - Она давила со всей силой, на какую была способна, но кровь все равно продолжала течь между ее пальцев.

- Твой язык обладает исцеляющей силой, точно так же как и слюна во рту. - Его голос был мрачным, гипнотическим. Он откинулся назад, словно его силы убывали. - Но не препятствуй моему решению, если сама жить не хочешь, то я отказываюсь возвращаться в мир темноты.

В отчаянии она склонил свою голову к его груди, и провела языком по краям пореза, закрывая открытую рану, словно ее и не было. Отвращение было в ее сознании, но не в теле. Что-то дикое в ней подняло свою голову, ее глаза стали сонными и чувственными. Свернутое в кольцо тепло распространилось по всему телу, которое испытывало сильный голод, страстное желание. Зов внутри нее был так силен. Она хотела большего, нуждалась в эротическом экстазе, дать который мог только он.

Руки Михаила запутались в ее волосах, обхватывая ее голову и откидывая назад, открывая горло. Его рот прошелся по ее мягкой коже, ее неистово бьющемуся пульсу.

- Ты уверена, Рейвен? - Он прошептал это так чувственно, что ее тело чуть не растаяло в ответ. - Я хочу, чтобы ты была полностью уверена. Ты должна быть уверена, что это твой собственный выбор.

Она обвила его шею своими руками, прижимая его голову к себе.

- Да. - Воспоминания об его рте, скользящем по ее, о раскаленном добела удовольствии, пронзавшем всю ее душу, заставили жар соединить воедино слабость и восторг в ее животе. Она хотела этого, даже нуждалась в этом.

- Ты отдаешься себя мне добровольно? - Его язык попробовал на вкус ее кожу, слегка ударив по пульсу, и спустился вниз к ложбинке между грудями.

- Михаил. - Его имя прозвучало как мольба. Она боялась, что он ждал слишком долго и теперь мог быть не в состоянии жить, дышать, полностью слиться с ней.

Он с легкостью поднял ее, обхватив своими руками. Его язык прошелся по ее соску - раз, второй. Рейвен задохнулась, изогнувшись, чтобы стать к нему ближе, ее тело чувствовало, как находящаяся в нем дикость поднимается, чтобы соответствовать, даже подчинить дикость, находящуюся в ней. Она, казалось, плыла по воздуху, каждое нервное окончание было оголено от голода и потребности. Сладкий запах крови взывал к ней.

Она вдохнула свежий воздух и раскрыла глаза, изучая ночь. Она что-то нашептывала ей с той же самой силой, с какой текла кровь Михаила. Над ее головой покачивались деревья, ветерок охлаждал ее тело, и, несмотря на это, раздувал ее желание.

- Это наш мир, малышка. Почувствуй его красоту, услышь его зов.

Все это было похоже на ослепительную мечту, как будто они плыли вместе с легким туманом, становясь непосредственной частью ночи. Над головой среди листвы и веток деревьев играли в прятки звезды. Луна была неясной, блуждая за проплывающими облаками. Рейвен везде слышала звуки жизни. Это был и сок деревьев, и шорох небольших животных, и хлопанье крыльев, и отзвук дикого крика ночного охотника, упустившего свою жертву.

Михаил поднял голову и прокричал, издав звук полный дикой радости. Раздался ответный крик. Рейвен смогла почувствовать восторг в волчьих ответах. Он заполнил ее сердце, и находящаяся в ней дикость возросла.

Михаил пронес ее по лабиринту тропинок глубоко в горы, пока они не оказались перед входом в пещеру уходящую глубоко вниз.

- Услышь это, - приказал он, шагнув в темные сумерки. - Услышь, как земля поет для тебя.

Это было невероятно, но она могла видеть богатые минеральные жилы, изгибающиеся по обеим сторонам узких стен, словно в туннель просачивался солнечный свет. Она могла слышать звук текущей воды, эхом отдающийся через множество пещер. Летучих мышей, разговаривающих друг с другом, и землю приветствующую все это.

Михаил уверенно шел к цели, без колебаний шагая через лабиринт туннелей, с каждым шагом унося их все дальше под землю, пока они не оказались в огромном наполненном паром гроте. Вода пенисто спускалась вниз, заполняя серию бассейнов. А вокруг них, подобно драгоценным камням, мерцали кристаллы.

Он подошел к самому дальнему от водопада бассейну, вода в котором пузырилась подобно газировке, была теплой и пенилась вокруг их кожи. Он погрузился в бассейн, продолжая держать Рейвен на руках, и пар окутал их.

Пузырьки пощипывали чувствительную кожу, танцуя и дразня, подобно сотне маленьких пальчиков, пенясь и лаская, подобно прикосновениям язычка. Ленивыми томными движениями Михаил начал мыть ее изящное тело, ее небольшие ступни, ее икры и бедра. Рейвен шевельнулась в его руках, закрыв глаза и отдаваясь чистейшей чувственности. Карпатская кровь горячо текла в ее венах. Карпатские потребности и желания боролись с человеческими ограничениями и запретами, на которых настаивало ее сознание.

Его руки скользили по ее плоскому животу в чуткой любящей ласке, его пальцы с трепетом прошлись по каждому шраму, стирая последние следы припарок и крови. Он уделил тщательное внимание каждому ее ребру, спине, и наконец, лицу и волосам. Михаил был так нежен, что ей хотелось заплакать. Он ни разу не дотронулся до нее интимно, и, тем не менее, разжег медленный огонь в ее крови, растекающийся по ее телу. Она страстно желала его. Нуждалась в нем.

Рейвен открыла свои синие глаза - они были сонными, сексуальными, потемневшими от желания. Откинув голову, она взглянула на него, а затем пошевелилась, чтобы ополоснуть его тело. Она не собиралась быть такой доброй. Целью каждого ее прикосновения было поддразнить его, воспламенить. Кончики пальцев зарылись в его спутанные волосы, почти достигающие его плоского живота, чувственно скользили по твердым мускулам его груди, смывая каждую каплю крови с его кожи. Ее было так много. Это встревожило ее, и она захотела, чтобы он взял питание от нее, восполнил то, что потерял.

Незначительная часть Рейвен понимала, что данная мысль должна была быть отвратительна для нее, но, тем не менее, ее тело так отчаянно нуждалось в его, она так страстно желала почувствовать на себе его губы, ощутить его голод. Ее руки соскользнули ниже, прошлись по его плоскому животу, спустились по краю его тазовых костей.

Рейвен почувствовала его быстрый вдох, напряжение каждой его мышцы. Низкое рычание прогромыхало глубоко в его горле, посылая огненные частички танцевать в ее крови. Ее пальцы нашли очевидное свидетельство его сексуального возбуждения, дразня и соблазняя, интригующе скользя кончиками пальцев, ее ладонь прошлась по всей его длине, обхватывая и пробуя на вес.

Он застонал от усилия, которое ему потребовалось, чтобы взять себя под контроль. На этот раз она собиралась принять участие в ритуале. Не было никакой возможности поспорить о том, что она не знает, что делает. Он шире раздвинул свои ноги, чтобы удержать свое дрожащее тело, поскольку она дотронулась своим язычком до его плеча, проследовала за капелькой воды, которая бусинкой стекала по его шее к груди.

Тело Рейвен сжалось, становясь тяжелее, испытывая желание и пылая. Ее язык скользнул по коже над его сердцем в ленивой, чувственной манере. Ее кровь неслась и пела, соответствуя его. И все это время ее руки ласкали, поддразнивали, обещали. Шелковистая масса ее длинных волос легко касалась его тела, когда она последовала за капельками воды, опускаясь ниже, еще ниже. Она почувствовала его дрожь, в то время как пробовала его на вкус; почувствовала, как его тело подавалось навстречу ее шелковистому рту. Ощущение власти было невероятным. Его руки запутались в ее волосах, низкое агрессивное рычание вырвалось из глубин его горла. Найдя его бедра, она слегка прошлась по ним ногтями, доводя его до крайности, желая, чтобы он сошел с ума от любви к ней, желая, чтобы он потерял рассудок от страсти.

Дернув ее вверх, Михаил прижал ее к себе. Его руки нашли твердые мышцы ее ягодиц и обхватили их, массируя.

- Я объявляю тебя своей Спутницей Жизни. - Шепотом проговорил он слова - заклинание черной магии многовековой давности.

Его рука прошлась вверх по ее спине, вокруг ее полной груди, и спустилась вниз по ее атласной коже, находя завитки полуночно-черного цвета на ее лобке.

Рейвен вскрикнула, когда его пальцы дотронулись до нее под бурлящей водой, дотронулись и начали медленное мучительное исследование. Ее рот напротив его груди раскрылся, а дыхание стало прерывистым, переходящим в легкие вздохи. Страстное желание становилось все сильнее, огонь разгорался - что-то дикое и неконтролируемое в ней рвалось на свободу. Она могла слышать, как в унисон бились их сердца, слышать, как текла его кровь, ее кровь. Она чувствовала, как ее тело запульсировало жизнью, потребностью, голодом, который был таким сильным, что ей требовался весь он, чтобы заполнить ее, сделать целостной. Она нуждалась в нем не только в своем сознании, она нуждалась в его эротично-ненасытном аппетите, в его невероятной страсти, которую он испытывал к ней и которая заставляла его пылать и страстно желать ее. Она нуждалась в его теле, овладевающем ею, берущем ее дико, без всяких сомнений. И она нуждалась в его… крови .

Его рука легла ей на затылок, подталкивая ее к краю воды.

- Я принадлежу тебе, я предлагаю тебе свою жизнь. Возьми то, в чем ты нуждаешься, то, что ты хочешь. - Он прошептал слова, открывая дверь к невероятному желанию.

Его пальцы двигались все настойчивее, его тело прижимало к земле ее, одновременно находясь наполовину в воде.

Под собой Рейвен чувствовала мягкую почву, а сверху ее придавило его тяжелое тело. Какая-то беспощадность сквозила в его темных чертах, в безжалостном разрезе его рта и в горящих голодом темных глубинах его глаз. Когда она коснулась его сознания, то там присутствовала дикость, примитивное сексуальное возбуждение, животное стремление заклеймить, безжалостно-неумолимое решение мужчин-карпатцев владеть своей спутницей. Но там также была и любовь - такая сильная, что она с трудом могла ее постигнуть. Нежность. Мужское благоговение к одной единственной, которую он когда-либо хотел.

Михаил раздвинул ее бедра, видя очевидное свидетельство ее готовности в глубинах ее глаз. Она была горячей, пульсирующей от желания, приглашающей в свое тело. Он вошел в нее одним мощным ударом, глубоко погружаясь в ее горячие внутренности. Ее специфический женственный запах смешался с его мужским, распространяясь и смешиваясь с их желанием. Его язык и зубы плавно скользили по ее горлу, и, спустившись вниз, обхватили ее ноющую грудь. Его руки прошлись по ее телу, не пропуская ни одного дюйма, возбуждая, исследуя, заявляя свои права. Он был груб, его зубы покусывали ее нежную кожу, но язык облегчал каждую боль. Ему казалось недостаточным быть рядом. Ее тугие ножны обхватили его, сжимая и обжигая, подпитывая его дикость.

Его тело двигалось в ее. Медленно, глубоко, заполняя каждую ее частичку, увеличивая трение, а затем сознательно снижая ритм. Она издала небольшой плаксивый звук, ее тело требовало облегчения, бархатные мышцы горячо сжали его.

Расстроенная, Рейвен лихорадочно двигалась навстречу ему, заставляя его прижиматься ближе, двигаться глубже, быстрее, сильнее. Ее кровь была похожа на расплавленную лаву, и ей все больше требовался он. Весь он. Она жаждала более глубокого соединения, жаждала ощутить его рот, питающийся от нее, обжигающий ее, ставящий на ней свою метку, соединяя их вместе на вечность.

- Михаил, - взмолилась она.

Он поднял голову, голод горел в его темных глазах.

- Я принадлежу тебе, Рейвен. Возьми от меня то, в чем ты нуждаешься, точно так же, как я возьму это от тебя. - Он прижал ее голову к своей груди, и все внутри у него сжалось, когда ее язычок прошелся по его мышцам.

И именно в этот момент, - сердцеостанавливающий, интимный, - он почувствовал осторожное царапание ее зубов. Это была раскаленная добела боль, синяя молния эротического удовольствия. Он стал еще больше - огромный и напряженный, возбужденный, в то время как ее зубы глубоко погрузились в него.

В экстазе Михаил откинул голову назад и издал стон чистого удовольствия. Его тело пригвоздило ее к земле, мощно погружаясь, все сильнее и сильнее, пока ее тело не изогнулось вокруг него, обхватывая и крепко сжимая, вновь и вновь достигая оргазма. Михаил контролировал себя. Ритуал должен был быть закончен, а обмен сделан добровольно. Сжав ее волосы в своей руке, он повторил слова, которые должны были связать их воедино.

- Я даю тебе свою защиту, свою верность, свое сознание, свою душу и тело. И я обязуюсь хранить то же самое, что принадлежит тебе. Твои жизнь, счастье и благополучие будут защищены и поставлены превыше моих на все времена. Ты моя Спутница Жизни, связанная со мной навечно и всегда находящаяся под моей защитой.

Он потянул ее за волосы, заставив поднять голову, наблюдая через полуприкрытые глаза, голодные и настороженные, как она закрывает ранки от укусов своим языком, посылая пламя танцевать по его разгоряченной коже. А затем он поцеловал ее с каждой унцией мужского превосходства, которой обладал. Его рот обжигающе прошелся по ее горлу, остановившись на бешено бьющемся пульсе. Его руки сжались вокруг ее бедер. Его тело покоилось в разгоряченных загадочных глубинах ее женственности. Он ждал.

Она повернула голову, предлагая свое горло.

- Возьми свое, Михаил. Возьми то, в чем ты нуждаешься.

Она пробормотала слова, затаив дыхание в агонии ожидания и потребности. Она дрожала от ожидания, от страстного, присущего Карпатцем, эротического голода.

И как только его бедра мощно подались вперед, его зубы глубоко погрузились в нее. Она вскрикнула, обвив его руками, выгибаясь ему навстречу, когда он утолял свою жажду, когда его тело дико входило в ее, ставя свое клеймо, заявляя на нее свои права и унося их за пределы земли. Ее тело сжало его крепко, настойчиво. Михаил отринул любое притязание на контроль и взял ее так, как хотел, - все двигаясь и двигаясь, пока она не стала дикой и разгоряченной, требовательной, пока ее хныканье и сладкий пряный вкус ее крови не подвели его возбужденное тело к краю. Он излился в нее, впервые в жизни ощутив полное пресыщение, полное удовлетворение. Они лежали соединенные, их сердца бились в унисон, а легкие работали, словно принадлежали одному человеку; остаточные отголоски сотрясали и покрывали рябью их тела. Михаил перевернулся так, чтобы его большое тело оказалось под ее изящным. Ее груди были мягкими и теплыми, укрытыми спутанными волосами, которые спускались до самого его живота. Ее голова покоилась на его груди.

Михаил ласкал ее волосы, позволяя его всепоглощающей любви растекаться и окружать ее. Он чувствовал, насколько недолговечным был этот момент, и не доверял словам. Его сознание было теплым, безопасным раем любви, и он охотно разделял его.

Испытанное наслаждение надолго выбило их из реальности. Рейвен могла только упиваться мощной реакцией своего тела. Каждая крошечная клеточка была полна жизни и кричала от удовольствия. Казалось невозможным, что она могла испытать такой экстаз.

Она медленно пошевелила рукой, отодвигая свои волосы в сторону. Это небольшое движение заставило ее мускулы сжаться вокруг него. Вокруг Михаила. Кем же был этот человек, с такой легкостью захвативший ее жизнь и овладевший ее телом? Рейвен подняла голову и изучила его лицо. Такое мужественное. Такое мрачное и загадочное. Его глаза хранили так много секретов, его рот был таким чувственным, что у нее перехватывало дыхание.

- Скажи, что я сделала, Михаил.

Его глаза стали бездонными, настороженными.

- Ты отдала свою жизнь под мою заботу. И смею тебя заверить, малышка, что в моих руках ты в безопасности.

Кончиком языка она прикоснулась к своим внезапно увлажнившимся губам. Ее сердце тревожно заколотилось от значительности своего решения. Она все еще ощущала его вкус в своем рту, его запах на своем теле, его семя, стекающее по ее ногам, и они все еще были соединены воедино, ее тело сжалось чувственно, огненно вокруг него.

- Каков я на вкус? - Его голос был низким, притягательным. Его шепот напротив ее кожи подобен прикосновению пальцев. Прикосновению фантазии.

Она крепко зажмурила свои глаза, подобно ребенку не желающему признавать что-либо.

- Михаил. - Ее тело задрожало, сжавшись от звуков его голоса, от эротического вопроса, заданного им.

Он высвободился из-под нее, меняя свою хватку таким образом, что мог покачивать ее в своих объятиях, скользя назад в пенящийся бассейн.

- Скажи мне, Рейвен. - Он поцеловал ее горло крошечными маленькими поцелуями, каждый из которых был таким же крепким, как и вино.

Ее руки обвились вокруг его шеи, а пальцы нашли густую гриву его волос.

- У тебя вкус как у леса, дикий и неприрученный, и такой эротичный, что сводит меня с ума. - Признание вырвалось у нее как при исповеди в серьезных грехах.

Пузырьки пенились и лопались на ее чувствительной коже, на их самых интимных местах. Михаил откинулся, принимая на себя их вес, надежно усадив ее на своих коленях. Ее округлые ягодицы ласкали его кожу, посылая сладостный огонь проноситься через их кровь.

- Ты же на вкус как сладкая огненная специя, захватывающая и такая чувственная. - Его зубы прошлись по задней части ее шеи, послав дрожь восторга вниз по спине.

Рейвен спокойно лежала в его руках, ее сознание отступило под воздействием того, что она сделала. Ей всегда будет недостаточно Михаила. Существующая между ними дикость, казалось, никогда не будет удовлетворена. Рейвен была неспособна соединить все это воедино, ее мозги просто отказывались признавать то, чем она возможно стала. Она не представляла, что он имел в виду, говоря «питаться». Кроме собственных наблюдений, у нее были только сведения, которыми с ней поделился Михаил. Включало ли это секс? Он сказал «нет», но она не могла представить, как можно было брать кровь умышленно. Рейвен крепко зажмурилась. Она не сможет сделать это с кем-нибудь еще. Она не сможет брать кровь от человека.

Михаил прижал ее голову к себе, его пальцы успокаивающе погладили ее по волосам. Он что-то тихо пробормотал, его голос стал низким и притягательным. Ей требовалось время, чтобы приспособиться к своей карпатской крови, к силе своих эмоций и насущным потребностям. Она охотно приняла участие в связывающем ритуале. Она произвела обмен кровью без его молчаливого давления. Они были безвозвратно связаны, и у нее не было никакой причины испытывать никчемные человеческие угрызения совести и бояться будущего. Требовалось время, чтобы позволить своему сознанию медленно принять эту новую действительность.

Михаил был предельно откровенен сам с собой. После ожидания этой женщины, длинной в несколько человеческих жизней, он не хотел делить ее с кем-нибудь еще. Он никогда не думал о питании как об интимном процессе - это была простая необходимость. Но сама мысль о Рейвен, приникающей к шее другого мужчины, принимающей его жизненную силу в свое тело, была для него отвратительна. Всякий раз, давая ей кровь, он чувствовал сексуальный восторг, всепоглощающую потребность защищать и заботиться о ней. Он не представлял, что остальные Карпатцы чувствуют к своим Спутницам Жизни, но знал, что любой мужчина в непосредственной близости от Рейвен будет в страшной опасности. Это походило на то, как ее человеческое сознание не позволяло ей принять их способ охоты на людей.

Рейвен пошевелилась в его руках, томно потянувшись.

- Я думала о чем-то грустном, но ты забрал эти мысли, не так ли? - В ее голосе слышался намек на улыбку.

Он позволил ей высвободиться, наблюдая, как она погружается в пенящуюся воду и выныривает в нескольких футах от него. Ее огромные глаза прошлись по нему с очевидным смехом.

- Ты знаешь, Михаил, я начинаю думать, что мое первое впечатление о твоем характере было верным. Ты высокомерный и властный.

Он поплыл по направлению к ней ленивыми легкими движениями.

- Но я сексуален.

Она отодвинулась подальше, послав на него брызги, получившиеся от удара ладошкой по поверхности воды.

- Держись от меня подальше. Всякий раз, когда ты приближаешься ко мне, случается что-то сумасшедшее.

- Сейчас самое подходящее время, чтобы преподать тебе урок за то, что ты поставила свою жизнь под угрозу. Ты ни в коем случае не должна была следовать за ассасинами из гостиницы. Ты знала, что я не смог бы услышать тебя, если бы ты позвала на помощь. - Он продолжал плыть по направлению к ней, такой же безжалостный, как и акула.

Рейвен предпочла отступить и, выбравшись из бассейна, нырнула в следующий, размером побольше. Вода оказалась холодной для ее разгоряченной кожи. Она указала на него пальцем, а ее мягкий рот изогнулся.

- Я говорила тебе, что попытаюсь помочь. В любом случае, если ты посмеешь читать мне лекцию, у меня не останется иного выбора, кроме как беспристрастно рассмотреть, как неэтично ты поступил, связав нас без моего согласия. Скажи-ка мне, если бы я не последовала за ассасинами, и Джейкоб не нанес бы мне колотые раны, я бы так и осталась человеком, не так ли?

Михаил выбрался из бассейна, вода стекала по его телу, от чего у Рейвен перехватило дыхание. Он выглядел великолепно, таким мужественным и сильным. Одним плавным прыжком он поднялся в воздух, и, согнувшись, аккуратно нырнул в глубокий бассейн. Она обнаружила, что ее сердце бешено забилось, что ее кровь поет для него. Он вынырнул позади нее, и его руки обхватили ее за талию, притягивая ближе, его сильные ноги поддерживали их на плаву.

- Ты бы все еще оставалась человеком, - согласился он, его голос околдовывал черной магией, от чего внутри ее тела появился жар, несмотря на холодную воду.

- Если бы я осталась человеком, то как бы ты смог остаться со мной в качестве Спутника Жизни? - Она прижалась своими округлыми ягодицами к соединению его бедер, наслаждаясь внезапным возбуждением, когда его тело набухло и напряглось от ее давления, и откинула голову ему на плечо.

- Я бы предпочел состариться вместе с тобой и умереть, когда умрешь ты. - Его ответ прозвучал хрипло, а одна рука обхватила упругую мягкость ее груди.

Ее волосы обрушились на его тело подобно шелку, посылая огоньки удовольствия по его телу.

Рейвен неожиданно подняла голову и развернулась, чтобы взглянуть ему в лицо, ее синие глаза искали темные глубины его глаза.

- Что ты именно это имеешь в виду, Михаил? Ты бы предпочел остаться со мной, в то время как я бы старела?

Он кивнул, пройдясь пальцами вниз по ее щеке в нежной ласке.

- Я бы состарился рядом с тобой. Когда бы твое дыхание остановилось, то же самое произошло бы и со мной.

Она покачала головой.

- Как я могу сопротивляться, Михаил, когда ты похитил мое сердце?

От его усмешки у нее перевернулось сердце, и что-то подпрыгнуло в животе.

- Ты даже не думала сопротивляться мне, малышка. Я твоя вторая половинка. - Его руки обхватили ее за шею, вынуждая наклониться ближе, пока его рот не нашел ее и они одновременно не растворились, погрузившись под прохладную воду природного бассейна.

Прошла уже половина ночи, когда Михаил принес ее обратно в их дом, где Рейвен поспешно завернулась в одну из его рубашек.

- Ты понимаешь, что здесь у меня нет ни единой вещи? - Она не могла спокойно посмотреть ему в глаза, краснея каждый раз, когда его темный пристальный взгляд скользил по ее телу. Она все еще могла чувствовать, как его тело давит на ее, силу его обладания. - Мне необходимо вернуться обратно в гостиницу. Там все мои вещи.

Его бровь взлетела. Сейчас было не время говорить ей, что в действительности она не будет больше нуждаться в вещах. Но ее личные вещи, возможно, смогут облегчить ей переход. Он лениво протянул руку к своей собственной одежде.

- Я уверен, что миссис Галвенстейн доставит твои вещи нам. Я позвоню и договорюсь, чтобы это было сделано немедленно. Также я на короткое время буду вынужден уйти, Рейвен. Осталось несколько не выясненных моментов, о которых следует позаботиться. Здесь же ты будешь в безопасности.

Она с вызовом подняла подбородок.

- Я быстренько оденусь и пойду вместе с тобой. Мне вовсе не хочется вновь провести день на подобии того, какой был у меня, когда я не могла до тебя дотянуться. Это был ад. Настоящий ад, Михаил.

И сразу же его темные глаза с нежностью прошлись по ее лицу.

- Я никогда не хотел для тебя этого. Грегори отправил меня в исцеляющий сон, малышка, и я не мог ответить на твой зов. Это не должно было произойти. Я послал к тебе отца Хаммера, думая, что буду просто спать, но если возникнет крайняя необходимость, то смогу проснуться, чтобы ободрить тебя.

- Но все произошло не так.

Он покачал головой.

- Увы, Рейвен. Грегори отправил меня в исцеляющий сон. Никто не может проснуться, пока Грегори не решит, что пора. Он не знал о тебе, о твоей потребности в моем прикосновении. Это была моя ошибка, а не его, и я сожалею.

- Я знаю, - призналась она. - Но теперь-то ты понимаешь, почему я не могу находиться вдали от тебя. Я боюсь, Михаил, боюсь всего - себя, тебя, того, что я делала здесь.

- Не в этот раз, малышка, - нежно проговорил он, жалея, что нельзя поступить иначе. - Необходимо разыскать остальных ассасинов. Я не могу позволить никакой опасности оказаться рядом с тобой. Здесь ты будешь в безопасности. Я не сплю и смогу прикоснуться своим сознанием к твоему, что точно также и с такой же легкостью сможешь сделать и ты, если будет необходимо. Нет никакой необходимости бояться.

- Я не отношусь к типу «останусь-дома-и-буду-в-безопаснсти», - возразила она.

Он развернулся, такой большой и сильный, его лицо представляло собой неумолимую маску. Михаил выглядел грозным, неукротимым. Рейвен невольно отступила назад, ее синие глаза потемнели, превращаясь в темные сапфиры. Михаил незамедлительно взял ее руку и поднес к своему теплому рту.

- Не смотри на меня так. У меня чуть не отобрали твою жизнь. Ты хотя бы представляешь, каково мне было проснуться от твоего крика? Ощущать твой страх, знать, что это отвратительное извинение за человека, который наносит тебе удары? Ощущать, как лезвие вновь и вновь входит в твое тело? Ты почти умерла на моих руках! Я дышал за тебя, поддерживал твое сердцебиение. Принимая решение, я знал, что ты возможно никогда не сможешь простить меня за него. Я не готов был рисковать твоей жизнью. Ты вообще можешь понять это?

Она смогла почувствовать, как задрожало ее тело от силы его эмоций. Его руки обвились вокруг нее, притягивая ее к нему.

- Пожалуйста, Рейвен, позволь мне подержать тебя в безопасности, по крайней мере, пока я не сотру это из своего сознания. - Его пальцы зарылись в густую массу ее иссиня-черных волос.

Михаил притянул ее хрупкое тело к своему большому, прижимая как можно ближе, словно он мог укрыть ее от дальнейших бед.

Рейвен обвила руками его шею.

- Все в порядке, Михаил. Со мной ничего не случится. - Она уткнулась носом в его шею, стараясь убедить его, отодвинуть как его страх, так и свой собственный. - Как мне кажется, нам обоим следует чуть-чуть измениться.

Его поцелуй был мягким и очень нежным.

- Тебе следует успокоиться. Шести дней сна и исцеления недостаточно.

- Шесть дней? Это невероятно. Кто-нибудь когда-нибудь брал твою кровь на анализы?

Михаил неохотно отпустил ее.

- Никто из нас не может приблизиться к человеческим медицинским учреждениям. Мы сами заботимся о себе.

Рейвен взяла расческу и долгими движениями начала лениво вычесывать колтуны из влажной гривы своих волос.

- Кем была та женщина, оказавшаяся в ловушке под землей?

Его лицо стало бесстрастным, все следы нежности исчезли, словно их никогда и не было.

- Ее имя Элеонора. Она родила мальчика. - Тон его голоса был лишен эмоций.

Она села на кровати, скрестив ноги и склонив свою голову на бок, расчесывая свои длинные волосы.

- Она тебе не нравиться?

- Она подставила тебя. Она позволила той дьявольской женщине услышать себя, поэтому я чуть не потерял тебя. - Он застегивал свою рубашку, и вид его длинных тонких пальцев, выполняющих такое простое задание, очаровал ее. - Ты была под моей защитой. Это означает, Рейвен, что все Карпатцы обязаны ставить твою безопасность превыше своей.

Она прикусила нижнюю губу своими маленькими зубками. Она чувствовала, под его безэмоциональной маской, безжалостную и не проходящую ярость, направленную на ту неизвестную женщину. Чувства Михаила к ней были невыносимо сильными и чуждыми для него. Ему точно также как и Рейвен было очень трудно приспособиться.

Она тщательно подбирала слова.

- Ты когда-нибудь видел, как рожает женщина, Михаил? Это болезненно и пугающе. Чтобы женщина контролировала себя, ей нужна безопасная обстановка. А она, кроме того, боялась за жизнь своего нерожденного ребенка. Пожалуйста, не суди ее так строго. В ее обстоятельствах я бы билась в истерике.

Он обхватил ее лицо своей крупной ладонью, пройдясь большим пальцем по ее нежной, бархатной коже.

- В тебе столько сострадания. Элеонора чуть не стоила тебе жизни.

- Нет, Михаил. Это Джейкоб чуть было не лишил меня жизни. Элеонора пыталась в меру своих сил. Не стоит никого обвинять, а если обвинять, то всех.

Он отвернулся от нее.

- Я знаю, что мне следует держать тебя рядом с собой. Я никогда не должен был искать приюта в исцеляющей силе земли. Это слишком сильно отдалило меня от тебя. Грегори же думает только о моей защите.

В зеркале, Рейвен могла видеть боль, так явно проступившую на его лице.

- В тот момент, малышка, когда я проснулся от твоего крика, я был все еще заключен в земле и был бессилен тебе помочь. Только моя ярость подпитывала шторм. По мере того как я прокладывал свой путь на поверхность, я чувствовал каждый удар лезвия, и я понимал, что подвел тебя. В тот момент, Рейвен, я столкнулся лицом к лицу с чем-то настолько ужасным, настолько свирепым и уродливым во мне, что я все еще не решаюсь это исследовать вблизи. Если бы он убил тебя, но никто не был бы в безопасности. Никто. - Он сделал признание напряженным, тщательно контролируемым голосом, его спина была напряжена. - Ни Карпатцы, ни люди. Я могу только молиться, что если это когда-либо произойдет со мной вновь, то Грегори сможет немедленно меня убить.

Рейвен встала перед ним и обхватила его лицо своими руками.

- Иногда горе проявляет в людях качества, которые лучше держать спрятанными. Никто не совершенен. Ни я, ни Элеонора, и даже не ты.

Слабая, ироничная улыбка тронула его резко очерченный рот.

- Я прожил века, пережив нападения вампиров, войны и предательства. И пока ты не вошла в мою жизнь, я никогда не терял контроль. Я никогда не имел ничего, чего бы желал так сильно, я никогда не имел ничего, что мог бы потерять.

Она притянула его голову к себе, пройдясь легкими исцеляющими поцелуями по его горлу, его сильной челюсти, по направлению к напряженным уголкам его рта.

- Ты хороший человек, Михаил. - Она проказливо усмехнулась, дразня своими синими глазами. - У тебя просто слишком много власти для твоего же блага. Но не волнуйся, я знаю одну американскую девчонку. Она очень непочтительна и собьет с тебя всю спесь.

Его ответный смех не замедлил раздаться в ответ, и одновременно с ним ужасное напряжение покинуло его. Он обхватил ее своими руками и поднял в воздух, закружив, прижимая к себе. И как всегда ее сердце дико подпрыгнуло. Его рот соприкасался с ее, когда он пронесся по комнате и опустил ее на кровать.

Смех Рейвен был мягким и дразнящим.

- Мы не можем заняться этим снова.

Но его тело опустилось поверх ее, его колени легким толчком раздвинули ее бедра, так что он вновь смог прижаться к ее мягкому и гостеприимному телу.

- Я думаю, тебе стоит остаться обнаженной и подождать меня в таком виде, - прорычал он, лаская ее, чтобы убедиться в ее готовности.

Она заманчиво приподняла свои бедра.

- Я не уверена, что мы знаем, как заниматься этим в постели. - Последние слова растворились во вздохе наслаждения, поскольку он соединил их тела.

И вновь его рот нашел ее, смех смешался со сладким вкусом страсти. Его руки собственнически обхватили ее грудь, прошлись по ее волосам. Так много радости было в ее сердце, в ее сознании, так много сочувствия и сладости. Вся его оставшаяся жизнь будет заполнена ее смехом и ее интересом к жизни. Он громко рассмеялся от чистой радости этого.