"Дмитрий Смоленский. Складка " - читать интересную книгу автора

С Отцом он договорился, что в ближайшую поездку в Сан-Себастьяно тот
закупит для него керосина, мешок риса, пару мешков пшена и новую пилу,
поскольку старую он никак не мог найти. У Матери выпросил литр оливкового
масла, пакетик черного перца и две бутылки кашасы[4] домашней выгонки, отдав
за обещанное и уже полученное двадцать восемь граммов серебра австрийским
талером времен Священной Римской империи.
Дом Отца с Матерью был самым лучшим в деревне: каменным,
десятикомнатным, под крышей из черепицы, с обширным садом и ухоженным
огородом. В прошлое свое возвращение Умберто успел подружиться с Эдмундо,
сыном Балтазара, тогда двенадцатилетним подростком. Сейчас же его место в
доме заняла Эпифания-девушка на выданье, опекаемая не только родителями, но
и не женившимся к сорока годам племянником Сезаром.
Умберто с удовольствием провел бы в этом доме гораздо больше времени,
тем более, что Отец обещал накормить его до отвала шурраско[5] и выставить
на стол не только кашасу, но и ром фабричной выработки. Однако оставлять
своих женщин надолго он не мог, да и дел было по горло. Балтазар все
переминался с ноги на ногу, в третий раз принялся уточнять: точно ли два
мешка пшена должен он привезти из города, и не надо ли ему табаку, и есть ли
у него дома бобы и фасоль. Воспользовавшись согласием Умберто на пару фунтов
фасоли, Отец с облегчением отослал Клару в дом и, глядя поверх головы,
решился спросить: "Так ты Его видел все-таки?".
"Кого его?" - не понял Умберто.
"Его!" - повторил Отец Балтазар, и по тому, как произнес он это слово,
Умберто понял, о ком его спрашивают.
"Нет, Отец, прости, но и в этот раз не получилось!"
"Ты хотя бы там был?"
"Нет! Честное слово, я пытался, но как раз при Тиберии[6] меня загнали
на Рейн, и вырваться оттуда не было никакой возможности!"
"Ну ладно! - вздохнул Балтазар. - Может, Эдмундо повезет больше!.."
Когда Мать вернулась с полотняным мешочком, Умберто с облегчением его
принял и склонился над ее затянутой в черную шерстяную перчатку рукой, чтобы
поцеловать. Клара застеснялась, неловко стянула перчатку, и он долго держал
ее руку в своих, отогревая дыханием ледяные пальцы.
"Все так же мерзнут?" - спросил он.
"Так же! - ответила она, виновато улыбаясь. - Вот от тебя тепло сейчас
почувствовала, значит, живые! Ты заходи к нам еще и женщин приводи! Еды на
всех хватит, и тебе полегче!"
После посещения Отца Умберто отправился в лес, вооруженный лишь мачете.
Это был не тот лес, к которому он привык за долгие годы странствий: влажный
и душный, оплетенный лианами и паутиной, с покрытыми лишайниками стволами
деревьев и гнилью под ногами. Кроме насекомых, змей да лягушек, живности
внизу не было, вся она резвилась в кронах деревьев и давала о себе знать
лишь грубыми криками попугаев да древесной трухой, сыплющейся на голову.
С трудом набрав годного для печи валежника и связав его в охапку
лианами, Умберто вернулся, уставший и разочарованный. Будь у него пила, не
пришлось бы бродить в поисках сучьев - свалил бы целое дерево, пилил да
перетаскивал к дому. Пока же приходилось довольствоваться тем, что есть.
Преподанный Лусинде урок пошел ей на пользу. Заглаживая вину, она
работала как заведенная, таскала с реки воду, изгибаясь под тяжестью ведра и
обливая платье, дула на покрасневшие ладошки и смахивала с бровей пот.