"Дмитрий Смоленский. Складка " - читать интересную книгу автора

штаны и направился к дому. Услышав, как хлопнула закрывшаяся дверь, он не
сдержал усмешки: устроенный ночью беспорядок он устранял все утро, прибрав и
свои вещи, так что присутствие в доме мужчины не должно сразу броситься
бабке Агаты в глаза.
Он застал ее в комнате склонившейся над внучкой. Едва отворилась дверь,
Лусинда отшатнулась от кровати, обернувшись так резко, что чересчур длинная
юбка обвила ей ноги. Она сразу его узнала, хоть и не видела больше полувека,
но, даже вспомнив, попыталась закрыться от протянутых к ней рук стулом.
Схватка была короткой. В полной тишине, нарушаемой лишь их дыханием и
шарканьем башмаков, Умберто достал-таки волосы Лусинды, сжал их в кулаке и,
рванув вниз, заставил ее сначала изогнуться от боли, а потом опуститься
перед собой на колени. Она по-прежнему цеплялась за стул и даже протащила
его за собой до двери, выпустив лишь возле порога и признав свое поражение
окончательным.
Она дрожала, но не от страха, а от ярости, пока Умберто, перехватив ее
волосы левой рукой, правой расстегивал и вытягивал из брюк кожаный ремень.
Они по-прежнему не говорили ни слова, и это было естественно, потому что оба
знали причины происходящего. Умберто не считал необходимым тратить слова на
объяснения простых и понятных вещей, а Лусинда была еще не настолько глупа,
чтобы пытаться его разжалобить.
Он отпустил ей ровно десять ударов, дав первым оценку ее проступка по
отношению к Агате, а остальными девятью лишь откомментировав гибель свиньи,
двух уток, четырех кур, грязь в доме, отсутствие сухих дров и запаса
продуктов. Инстинктивно дернувшись к нему от ремня, со свистом обрушившегося
на ягодицы, Лусинда вцепилась зубами в его бедро, силясь прокусить брюки. С
каждым последующим взмахом Умберто ее зубы сжимались все слабее, и к
десятому удару она уже просто прижималась щекой к мокрому пятну на его
штанине.
Закончив экзекуцию, Умберто оторвал ее от ноги и поднял. Даже такая, с
перепачканным слюной и пылью лицом, со спутанными волосами, она была
красавицей. Он видел ее разной: девушкой, цветущей женщиной, старухой, но
такой - едва достигавшей ему до середины груди тонкой девчушкой - Умберто ее
не помнил. Кое-как ушитое платье на груди обвисало, и было ясно, что
скрывает оно не плоть, а лишь скомканные тряпки, набитые в лифчик. Шея,
выглядывавшая из воротничка, была чуть толще его запястья, ногти на пальцах
обгрызаны. Склонившись к ее лицу, он, стараясь не поддаться жалости, сказал:
"Натаскаешь воды и перестираешь все белье из корзины на веранде". И только
после этого оттолкнул от себя.
До вечера первого дня, проведенного Умберто в ставшей ему родной
деревне, он успел переделать массу дел и еще больше запланировал на
ближайшее будущее. Запущенный Лусиндой огород подлежал перекопке. Свиньи
стояли по колено в собственном дерьме, и он мог только удивляться воле к
жизни, проявленной двухмесячными поросятами, в то время как их родительница
протянула ноги от болезней. Крыша птичника прохудилась, и слава Богу, что
вчера прошел дождь - запертые птицы смогли напиться из образовавшейся на
земляном полу лужи.
Еще он сходил повидаться с Отцом Балтазаром и Матерью Кларой, которых
все жители деревни звали просто Отцом и Матерью, чтобы не путаться в
именах, - ведь в каждом поколении кого-то из детей называют Балтазаром или
Кларой.