"Дмитрий Смоленский. Складка " - читать интересную книгу автора

себя обрывать: "Нет, соврал, это было в следующий мой уход..." Но тут же
выправлялся и снова принимался врать о странах, в которых он якобы побывал,
о временах, в которых будто бы жил, о давно умерших людях.
Лусинда слушала его внимательно, но - Питер наблюдал за ней краем
глаза - вряд ли понимала английскую речь Умберто. Она начинала улыбаться
только после того, как смеялся отец, и хмурилась с опозданием, ориентируясь
только на его мимику. Увидев, что Умберто допил свой кофе, она неслышно
поднялась и забрала опустевшую чашку, передвинув на ее место остывшее
кафезиньо Питера, к которому он так и не притронулся. Как будто желая
поддержать отца в его рассказе, она успокаивающе провела по его плечу,
проходя мимо, и О'Брайан с неудовольствием понял, что естественный дочерний
жест вызвал у него ревность.
Умберто рассказывал минут сорок. Наверное, мог и дольше, но,
приближаясь к концу и заметив жалостливую улыбку Питера, все чаще стал
перескакивать через годы, приговаривая: "Ну, это тебе совсем не интересно!"
или "Там я пробыл лет пять, может, чуть дольше".
Когда он, наконец, остановился и выжидательно посмотрел на инженера,
тот сделал вид, что не понимает.
"Ну, - спросил тогда Умберто. - Что скажешь?"
Питер пожал плечами и ответил, что думал:
"Бред! Хорошо, что тебя не понимают дочери, иначе ты навсегда бы
потерял право ими командовать. А мой совет банален: сегодня, в субботу, мы в
Сан-Себастьяно хорошего врача не найдем, а в понедельник я отпрошусь, заеду
за тобой и отвезу к психиатру. Думаю, ничего страшного в твоих фантазиях
нет, так что в больницу ложиться не обязательно. Выпишут транквилизаторы,
попьешь, и как рукой снимет!"
"Ты что, не веришь мне?"
"А чего ради я должен верить? Мало ли чего людям в голову приходит..."
"Хорошо! - Умберто сказал несколько слов на португальском Лусинде, и
инженер успел заметить, как зло блеснули ее глаза. - Пойдем ко мне в дом, я
тебе покажу кое-что интересное!"
Забор, разделявший их участки, был полуразобран, и им даже не пришлось
выходить на улицу. Войдя в дом и заглянув на кухню, Умберто резко бросил
Агате несколько фраз, от которых она сразу возникла в дверном проеме, словно
хирург неся перед собой вымазанные по локоть в муке и тесте руки.
Встретившись с ней взглядом, Питер поежился - настолько жестким стало лицо
этой милой девчушки.
"Садись!" - кивнул Умберто Питеру на стул. Лусинда же по-свойски
присела на покрытую тяжелым покрывалом кровать.
Хозяин подошел к двери комнаты, в которой Питеру еще не приходилось
бывать, с притолоки снял ключ, отпер замок. Распахнув дверь, он скрылся за
ней, а когда появился вновь, уже держал в правой руке тяжелый мешок, а в
левой-толстую книгу в кожаном переплете. Вещи он водрузил на стол перед
отодвинувшимся Питером.
"Начнем с главного".
Умберто извлек из мешка предмет, похожий на рыцарский шлем.
"Смотри!" - приказал он.
Питер не без любопытства взял шлем. Он был явно не новый - чистый, но
потускневший, кое-где помятый, без всяких украшений. Нет, на средневековый
шлем он не походил, понял инженер, повертев его в руках. Слишком простой по