"Дмитрий Смоленский. Складка " - читать интересную книгу автора

крестьянской девушки, воспитываемой в патриархальных традициях. По этой же
легенде, накрепко затверженной его "дочерьми" Лусиндои и Агатой, мать их не
вынесла тяжелых родов и погибла, едва дав жизнь Агате. Сейчас Умберто должен
приступить к следующей мизансцене.
"Лусинда! - рявкнул он, не отводя пристального взгляда от лица инженера
и изо всех сил стараясь, чтобы в голосе прозвучала угроза. - Ну-ка выйди
сюда!"
В глубине дома прозвучал стук каблуков, слишком быстрый для дочери,
опасающейся отца, но американец этого не заметил. Дверь скрипнула, в узкую
щель скользнула тонкая фигура "дочери", не решившейся полностью выйти на
веранду и ступившей на нее лишь одной ногой.
"Посмотри, дочь, это именно тот человек, что превратил тебя в женщину?"
Вопрос явно был излишним, ведь вся деревня видела, как Лусинда садилась
к Питеру в маленький открытый джип и уехала с ним со свадьбы. Однако главное
здесь не в смысле вопроса - американец за год работы в Бразилии едва выучил
несколько десятков португальских фраз, - а в интонации, с которой
произносились ключевые слова: "дочь", "человек", "женщина". Остальное
инженер должен додумать сам.
"Да, отец!" - ответила Лусинда чуть слышно.
"Выйди сюда, покажись этому гринго!" - снова рявкнул Умберто,
рассчитывая, как и в прошлый раз, что американец разберет только последнее
слово.
Лусинда ступила на веранду, прикрыв за собой дверь. Опустив глаза, она
повернула лицо к Питеру, продемонстрировав правую его половину, до того
скрытую в тени комнаты. По округлившимся глазам О'Брайана Умберто понял, что
требуемый эффект достигнут. Конечно, в основном отек имитировался комком
ваты, сунутым за правую щеку, а на багрово-синий кровоподтек Лусинда
потратила все утро, колдуя с ягодным соком и чернилами, но распухшей верхней
губой она была обязана тяжелой руке Умберто и горячим компрессам.
"Как вы посмели! - закричал инженер. - Она ни в чем не виновата!"
Хороший муж Лусинде достанется, подумал Умберто, взглянув на поднятый в
его направлении кулак и с трудом сдержав улыбку. Жаль, конечно, мужика -
то-то он беситься начнет, когда все узнает, но ведь и для его же пользы
стараемся!
Спектакль, однако, требовалось продолжать, не снижая темпа.
"Ты на кого орешь? На меня?"
Умберто двумя прыжками вылетел из-за перил веранды, соскочил на землю и
сгреб американца за грудки.
"Я тебя в дом привел! Гостем на свадьбе сделал! Дочку тебе, как другу,
доверил! - он слегка потряхивал американца, не давая ему прийти в себя. - Я
думал, ты инженер, образованный человек, а ты - как и все остальные гринго!"
Он оттолкнул Питера от себя, плюнул ему под ноги и снова поднялся на
крыльцо.
"Уходи отсюда, пока я не пристрелил тебя, как бешеную собаку! Тварь без
чести и совести, опозорившая мой дом!"
Вчера он долго подбирал подзабытые английские слова, готовя реплику.
Было бы проще объясниться по-французски или по-немецки, но для крестьянина
такие знания выглядели бы странновато, а портовой бранью спектакль портить
не хотелось. Однако все на удивление ладно склеилось, даже американское
"р-р" удалось воспроизвести.