"Дмитрий Смирнов. Геракл без галстука " - читать интересную книгу автора

Оставалось лишь удачно провести военную кампанию.
Амфитрион и тут не стал, как говорили греки, "откладывать дело в долгий
ящик Пандоры" и быстренько разбил телебоев в поле. Но непосредственно на
подступах к вражеской столице столкнулся с неожиданной преградой. Царь
телебоев, по фамилии Птерелай, был внуком уже упоминавшегося Посейдона.
Повелитель морских коньков, увлекаясь на досуге генетикой, вырастил на
голове Птерелая золотой волос, делавший своего хозяина непобедимым.
Современная военная наука пока не может объяснить этого феномена, хотя и
очень хочет. Птерелай вместе со своим волосом заперся в столице, взять
которую Амфитрион не мог, как ни старался.
Помощь пришла из тех мест, откуда обычно приходит беда, - откуда не
ждали. Царская дочка по имени Комето, прогуливаясь по крепостной стене,
увидела загорающего внизу Амфитриона, и что-то в нем ей приглянулось. Что
именно запало в душу девушке, греческие источники до нас не донесли, но,
поскольку в те времена иных пляжей, кроме нудистских, не имелось, то есть
возможность выдвинуть ряд смелых догадок.
Дочка начала уговаривать венценосного папашу устроить так, чтобы она
смогла пообщаться с тем бравым паладином накоротке. Папаша же, напротив,
совсем не горевший желанием поближе познакомиться с негодяем, разорившим его
страну, наотрез отказывался. Более того, он всячески осуждал неразумный
выбор дочери, говоря ей со вздохом:
- Ну и козла же ты полюбила! Верно говорят: зла любовь!
Искренне сказанная фраза, хоть и в искаженной форме, намного пережила
автора.
Тогда Комето логично предположила, что если впустить осаждающих в
город, то вместе с ними войдет и их красавчик предводитель, и тогда
пообщаться с ним будет гораздо проще. Она прокралась ночью к папе в
опочивальню и выдрала золотой (или, как она сама, шутя, говорила, "ржавый")
волос из папиной шевелюры. В честь принцессы впоследствии было названо
чистящее средство, легко справляющееся с ржавчиной.
До нас не дошло никаких сведений, состоялся ли у Комето с Амфитрионом
тет-а-тет, но то, что царство телебоев в целом и их столица в частности были
разорены дотла, известно точно. В общем, ни Птерелаю, ни его дочке ее
упражнения в парикмахерском искусстве на пользу не пошли, если не сказать
сильней.
Однако события, собственно, и положившие начало истории Геракла,
происходили в это время отнюдь не на острове Тафос, а в Фивах, где осталась
добропорядочно дожидаться своего супруга Алкмена. Волею своенравного случая,
выбивающая во дворе одеяло жена Амфитриона попалась на глаза Зевсу, не
пропускавшему мимо себя ни одной туники. Благодаря такому пристрастию
главного олимпийца, пол-Греции числило себя в детях властителя мира, и если
даже половина из них привирали, то все равно это было очень недалеко от
правды. При этом, ради очередной победы, которую пуритански настроенные
писатели XIX века необоснованно назвали бы сердечной, похотливый небожитель
готов был пойти на самые невозможные уловки, изощряя фантазию не хуже
современных деятелей рынка телерекламы.
История, приключившаяся по милости хозяина Олимпа с прабабкой Алкмены
Данаей, настолько показательна в этом плане, что читатель наверняка простит
небольшой шаг в сторону от центральной ветви нашего рассказа. Благо, таких
шагов будет еще немало и они, вне сомнения, того стоят.