"Олег Павлович Смирнов. Неизбежность (Дилогия, #2) " - читать интересную книгу автора

старшина не поделился прежде. Я пробормотал:
- В госпиталь попали?
- Само собой. Потартали меня от Тулы-оружейницы обратно, на восток. В
свердловском госпитале проканителился полтора месяца, а оттудова куда, вы
думаете? Снова на фронт? Снова в Монголию! Как поется, судьба играет
человеком... Уж как я пи рвался, попал на фронт только в январе сорок
пятого. И то целая история...
- Какая? - Интерес у меня повышенный, чрезмерный.
- Такая, товарищ лейтенант... Обскажу, слухайте... В феврале - марте
сорок второго в армию зачали призывать девиц, едрп твою качалку! И меня
угораздило попасть старшиной зенитной батареи, где один женский пол!
Комбат мужик да я, остальные бабье, девицы то есть... Ох и нанервпичался с
ними! Чуть что - обиды, слезы, слова резкого не скажи, а бранное позабудь,
иначе истерика. И жалел их, и злился... А построения! На вечерней поверке
все в наличии, на утреннем осмотре кого-то недосчитаешься... Погуливали
иные, мужиков-то вкруг в избытке... Кровь-то молодая, горячая, и голодуха
не удержит, и старшина...
"Когда кровь горяча, никто не удержит, - подумал я. - По себе сужу".
- Но бог смилостивился, - сказал старшина и раскрыл в улыбке
металлические зубы. - Перевели меня в пехоту, к мужикам. Как положено,
занятия, караульная служба, рытье укреплений. Всю Монголию ископали по
границе, чтоб японца встренуть, ежли попрет... Вкалывали будь-будь, а
харчевались по какой норме? Хоть с осени сорок первого Забайкальский округ
превратили во фронт, про то я уже сказывал в эшелоне, питание было
тыловое. Триста шестьдесят граммов хлеба в сутки, супец-рататуй, вода,
заправленная водичкой, ни картошки, ни капусты не выловишь... И приметьте,
товарищ лейтенант: Семнадцатая армия отстреливала для фронта диких коз,
были такие охотничьи команды.
Не для Забайкальского фронта, он хоть и прозывался фронтом, да не
воевал, а для западу. Все, до грамма, на запад, себе ни кусочка, с этим
было ой как строго... Едешь, бывало, по степу, а сопка белая, кажется -
снег, но то стадо коз, серо-белые козочки, побили их для фронтовиков,
побили... Да, сами голодовали нормально. И не всяк выдерживал: пузо сосет,
еще и цинга стала цепляться. Всяк рвался на запад, потому патриот, в бой
хочет. А также потому: голодуха изводила. Иные рассуждали: в бою убьют,
так слава, а тут подохнешь, как собака. Несознательность, конечно.
И сбегали некоторые, лезли в эшелоны, что уходили на запад. Их ловили,
отправляли в штрафные роты. Штрафников же направляли - куда? - на запад, в
бой! И вот эти - кто? - герои пишут опосля в Монголию: как вы там,
тарбаганы, все еще копаетесь в земле, строите доты-дзоты, хлебаете
баланду, коптите небо, а я уже побывал в боях, судимость снята,
представлен к правительственной награде, чего и вам желаю, бывший ваш
товарищ по тыловой норме... Однако же терпение у командования лопнуло, и
таких патриотов, таких ловкачей зачали отправлять не в штрафные роты, а в
Читинскую тюрьму! Был приказ командующего Забайкальским фронтом
генерал-полковника Ковалева, нам зачитывали... Про Забайкальский фронт
хохмили: тыловой фронт. Доложу вам, товарищ лейтенант: тыловой не значит
мирный. Воевать не воевали, по Квантунская армия нависала над нами, как
гора: глядишь - обвалится войной, у-у, самураи, банзай, император
Хпрохито, черти б вас съели! И территорию монгольскую обстреливали