"Михаил Слонимский. Католический бог (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

И Ганс пошел со двора.
Немножко сытых дней - и вот он, порожденье нищеты и горя, вновь
выплюнут жизнью к черту. Это же нестерпимо, и должно же это когда-нибудь
кончиться! Миллионы голодных людей шатаются по Германии, вырывая друг у
друга кусок хлеба и не умея даже собраться вместе, чтобы взять свою судьбу
в свои собственные руки. И он тоже не умеет. А что, если соблазнить
дебелую венгерку и жениться на ней? Или как-нибудь еще перехитрить
зеленоблузого?
Ганс ушел за курорт и сел на склоне в горном лесу, охватив колени
руками. Что же все-таки ему сейчас предпринять?
В Японии, если верить литейщику, люди работают за лошадей.
Может быть, и в Германии можно молодому парню наняться в лошади? Он бы
не прочь. И чем все-таки все это кончится?
Ведь завтра уже опять, как раньше бывало, нечего будет есть.
И бредом представились Гансу прожитые здесь сытые дни и ночи. Не было
хрустящих булочек. Не было бифштекса, ветчины, кофе, сыра. Не было и
сегодняшней неправдоподобной ночи с швейцаркой. Все это причудилось ему.
Наверное, он очень серьезно простудился тогда в лесу под ливнем, если
такое привиделось ему в бреду. А может быть, и та ночь была уже бредом.
Может быть, просто жандарм подстрелил его, и сейчас он, Ганс, очутился в
лесу у родной деревни. Но тогда откуда же у него рюкзак и в рюкзаке
бутерброды?
Нет, не было никакого бреда. Ганс ясно слышал выстрел.
Коли не в него, то в отца стрелял жандарм. Жандарм, может быть, убил
отца, а Ганс даже не попытался защитить его или хотя бы узнать о его
судьбе. Ганс убежал. Всю дорогу досюда его кормил литейщик. Литейщик
помогал ему, а Ганс, найдя место, тут же оборвал с ним знакомство. Но Ганс
готов и не на такое, лишь бы добиться спокойной, сытой жизни. Он не может
и не хочет больше голодать. Все позволено голодному для того, чтобы стать
сытым. А если все это нехорошо, то это людей не касается. Он об этом
перетолкует со своим католическим богом, а католический бог - умный: он
все поймет и простит. И Гансу неудержимо захотелось обратно, в сытый и
опрятный бред пансиона.
Внизу по дороге ползла сгорбленная фигура. Клетчатый плед перекинут
через высокое плечо. Это - военный врач из пансиона. Не попытаться ли
через него вернуть счастье? Ганс почти скатился вниз, только у самой
дороги задержав стремительное движение, чтобы перевести дыхание и выйти к
врачу спокойно и ровно.
- Прошу вас, господин доктор, - сказал он, - я не знаю, почему меня
рассчитали сегодня в пансионе. Помогите мне, господин доктор, вернуться на
работу.
Врач остановился, осторожно сунул руку в карман, вытянул кошелек,
медленно открыл его, вынул монету и, подав ее Гансу, спрятал кошелек
обратно.
- Это пятьдесят пфеннигов, - промолвил он жалобно и протяжно и пошел
дальше, маленький, страшный, почти мертвый.
Пятьдесят пфеннигов - это очень неплохо, но все же это не то, чего
решил добиться Ганс. Надо найти берлинца.
Берлинец и не подозревал, какие надежды возлагает на него Ганс. Вчера с
вечерней почтой он опять получил взволнованные письма от товарищей.