"Михаил Слонимский. Католический бог (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

- Ничего, - промолвил зеленоблузый и вновь занялся трубкой и вздохами.
На сомнительное собрание Ганс, конечно, не пошел. Он отправился со
швейцаркой потанцевать. Утром они вместе были в соборе (Ганс с детства был
приучен уважать католического бога), а вечером можно и повеселиться -
сегодня ведь воскресенье.
В обширной пивной они всласть попрыгали под гром и стон рояля и
скрипки. Тут они не прислуга, а такие же вольные посетители, как и эти
господа пансионеры - берлинец, конторщик и коммивояжер, сидевшие в углу за
столиком.
Берлинец сегодня торжествовал - теперь уже всем честным немцам ясно,
что никакой победы фон Папен в Женеве не одержал, что Эррио надул этого
неудавшегося Бисмарка самым беспардонным образом. Нет, фон Папен только
тогда хорош, когда слушается нацистов.
- А все-таки чем все это кончится? - уныло спросил конторщик, и
коммивояжер с интересом взглянул в рот берлинцу.
Берлинец отметил на круглой подставке пятой черточкой пятую кружку пива
и заявил авторитетно:
- Гитлер должен быть рейхсканцлером.
Ганс и швейцарка, напрыгавшись, ощутили настоятельную необходимость
остаться наедине. Тесно прижавшись друг к другу, они вышли под черное,
теплое звездное небо...


4


Все кончилось так же внезапно, как началось. Взгляд хозяйки был сегодня
особенно недобрым. Все на ней - бусы, серьги, даже туфли - казалось
тяжелым, веским и недобрым и все было темного, как ее волосы, глаза и
кожа, цвета. И повадка у нее, как у всех хозяев, - уж раз гонит с места и
берет другого, так не уговоришь. Даже причин толком не объясняет. Во дворе
уже кто-то другой колол дрова. В человеке с топором Ганс узнал вчерашнего
зеленоблузого мужчину.
Швейцарка плакала почти неслышно, таясь от хозяйки.
Ганс укладывал в рюкзак все, чем он оброс тут, в счастливом и опрятном
уюте. Швейцарка сунула ему пакетик с бутербродами. Она не хотела прощаться
с ним навсегда. Он тоже не хотел этого. Все становилось опять страшным и
непонятным. Возвращались выстрелы жандармов и ночь под брезентом. И надел
на себя Ганс прежнюю одежду - ту, в которой он явился сюда.
Не веря своему несчастью так же, как не поверил раньше в счастье, Ганс
растерянно остановился во дворе, уже готовый в путь, в ремнях рюкзака.
Спросил зеленоблузого мужчину:
- Тот парень, литейщик, - в бараке?
- Ушел, - ответил зеленоблузый густо и кратко.
- Куда ушел?
- Опасно ему тут стало. Смуту сеял. Ушел.
Гансу хотелось спросить, как устроился зеленоблузый на его место и,
вообще, что такое случилось. Но он не спросил.
- До свиданья, - сказал он.
- Счастливого пути, - отвечал зеленоблузый мужчина.