"Семен Слепынин. Второе пришествие" - читать интересную книгу автора

океана. Как долго он был рыцарем? Ведь не пятнадцать-двадцать секунд, как
сейчас?
После первого, самого ослепительного проблеска сознания Иисус как бы
погрузился в серые волны забвения или полузабвения. Как на тусклом экране,
проплывали неясные, расплывчатые образы. Они, догадывался Иисус, знаменуют
собой какие-то очередные перевоплощения в иных людей. Смутно помнится, что
когда-то он был знатным принцем в Индии, затем пахарем в какой-то бедной
северной стране, охотником в жарких, душистых джунглях. Это были
многовековые земные странствия Иисуса, когда он вместе с поэтом мог бы
сказать про себя:

Я человек: как Бог я обречен
Познать тоску всех стран и всех времен

Да, в те далекие времена он был просто человеком. Сейчас Иисус понимал,
что те переходы в разных людей были как бы вехами его становления как
богочеловека, фазами проникновения, вхождения святого духа в земной мир, в
земную плоть. Обладал ли он тогда хоть искрой того могущества, какое имеет
сейчас? Пожалуй, нет. Иисус явно помнит: было это где-то в конце
семнадцатого века. И вообще, чем ближе к двадцатому столетию, тем отчетливей
картины, словно он выплывал из мглы веков.
Иисус свободно отдался потоку воспоминаний о своих последних
существованиях. И поток понес мимо его воли. Мелодия прошлого зазвучала в
душе Иисуса. И зазвучала звоном... колоколов! Сначала он ничею не ощущал,
кроме негустого, приятного перезвона и криков по-весеннему возбужденных
галок. Потом в ноздри ударил пьянящий воздух весны, Иисус будто открыл глаза
и увидел себя в странном нищенском одеянии. С палкой в руке и котомкой за
плечами он стоит у церковной калитки вместе со своими попутчиками, такими же
странствующими богомольцами. Крестьяне в лаптях и зипунах, хотя на улице
стоял теплый пасхальный день, выходили из небогатой сельской церкви. Многие
с лаской обращались к нему, называя старцем Василием. А он, тщательно
скрывая горделивое чувство (может быть, еще оттуда его нынешнее тщеславие?),
отвечает кивком головы. Иисус хорошо сейчас помнит, чем прославился его
предшественник - старец: своими исцелениями. Ему несколько раз удавалось
излечить застарелые язвы и другие не очень сложные болезни. Может быть, еще
тогда пробуждалось его божественное, всевеликое могущество? Вряд ли. Старец
лечил, вероятно, обычной, далеко не чудодейственной силой внушения.
Но что это за земля, какая страна? Небольшое усилие, и Бог ясно
представил себе жаркий летний день и пыльную дорогу, обжигающую босые ноги.
Он, старец Василий, вместе с тремя такими же странниками идет на богомолье -
в Киев! Да, он отлично это помнит. Итак, Бог был тогда на святой Руси. Он
шел босиком по дороге, а кругом щемящий простор, полуденным зноем скованная
древняя степь и вдали - березовые рощи и перелески, повитые голубизной.
Только здесь, среди немой печали полей, и мог родиться потом тот самый
гениальный русский поэт, двустишие которого рефреном звучит сейчас в мозгу
Иисуса:

Я человек: как Бог я обречен
Познать тоску всех стран и всех времен