"Семен Слепынин. Сфера разума ("Уральский следопыт", 1991, № 10-12)" - читать интересную книгу автора

приобретали четкую форму... Тьма овеществилась!
Волосы поднялись у меня на голове: Черный паук! Создание моей же
собственной фантазии! В одном из своих романов я изобразил паукообразное
чудовище - пожирателя разумной протоплазмы. И вот мой жуткий вымысел
ожил... Материализовался! Большой, почти в человеческий рост, сгусток
приземистой тьмы выполз из ложбинки и приближался на членистых паучьих
лапах.
Есть единственное средство спасения - свет. Причем только естественный
свет. Но до рассвета еще далеко. Что делать?
Я вскрикнул и побежал. Помогало сильное, хорошо натренированное тело,
ставшее моим. Я мчался, как лучший в мире спринтер, делал чемпионские
прыжки. Запнувшись о корягу, упал. Вскочил и оцепенел от ужаса. На меня
глядел Черный паук своими зеленовато мерцающими и словно оценивающими
глазами. Удостоверившись, что перед ним то, что надо, паук протянул ко мне
мохнатую лапу и удовлетворенно прохрипел:
- Разумная протоплазма... Вкусно!
Изо всех сил я бросился туда, где редели деревья. На сравнительно большой
поляне остановился.
К счастью, светало. В сереющем небе таял диск луны, гасли звезды. Но
Черный паук жаждал во что бы то ни стало полакомиться мною. Уж очень
"вкусным" я ему казался. Он выкатился на опушку, с треском, словно танк,
подминая кусты. На поляне однако сник, полз медленно и осторожно,
придерживаясь темных низинок. И все же Черный паук перед рассветом не
устоял. Зашипев в бессильной злобе, растаял. Рассеялся, как рассеивается
обычная тьма.
Дрожа от страха и предутреннего холода, я простоял на поляне еще с
полчаса. Мысли метались в голове, как перепуганные куры в курятнике.
Понемногу начал успокаиваться и кое-что соображать. Итак, я, видимо, в
стране, где оживает все самое страшное и злое, что придумано человеком,
где материализуются все его кошмары, химеры и даже... стереотипы мышления.
Почему бы нет? Чем ведьмы, черти или мой паук не стереотипы в образном,
так сказать, "художественном" виде?
И странно: одновременно я забывал и об Орленке, и о миссии разведчика, и о
многом другом. Знал только, что я Пьер Гранье и что здесь я как бы заново
родился, воскрес после смерти. "Материализовался" вместе с кошмарами! Но
среди них я, как реально живший человек, как будто на особом положении.
Каком? Боже мой, уж не попаду ли я к ним в плен или в рабство? Вот это
влип! И кто-то ведь подтолкнул меня на авантюру, соблазнил. Но кто? В
памяти полный провал. В памяти лишь отдельные смутные представления о моей
новой "родине" и кое-какие слова: "материализация", "персонаж". Да еще
сказанное кем-то по моему адресу "гаденькая душа". Но кем?
Выглянувшее солнце позолотило макушки сосен, заискрились травы, и я робко
шагнул в лес.
Сосновый бор наливался светом. Солнечные лучи острыми иглами протыкали
ветви. Иглы накалялись, ширились и превращались в сияющие клинки, рубившие
и рассекавшие панически уползающую паучью тьму. Я ободрился: мой жуткий
вымысел материализоваться уже не сможет. А когда бор сменился смешанным
лесом, почувствовал себя еще увереннее. Маленькими зеркалами сверкали
листья клена, а белые стволы берез светились, как свечи. Я шел и шел в
одном направлении. Куда-нибудь да выйду. Однако загадочному лесу не было