"Ольга Славникова. Вальс с чудовищем " - читать интересную книгу автора

***

В это самое время у пятнадцатилетней Вики был отчаянный роман с
одноклассником, проходивший большей частью в разбитой телефонной будке,
откуда она, заплаканная, в самодельно и криво укороченной юбчонке, звонила
Павлику домой. Мало-помалу на этот угол, открытый железнодорожному полотну и
ползущим враскачку, словно взвешивая на рельсах собственную тяжесть,
товарным поездам, стекались, несмотря на поздний час, желающие позвонить со
всего района; среди них тихонько, последней в очереди - лицо в тени,
домашние тапочки на свету - иногда стояла и грела в горсточке ненужные
жетоны маленькая Викина мать. Этот Павлик, по-видимому, угрюмый и
самолюбивый малый, с особенным зудом в неутомимых, как рычаги, размашистых
ногах, погиб во время турпохода, предпринятого в одиночку: утонул в холодной
бешеной речке, ухавшей, будто вытряхиваемый половик, с черных от ее воды
горбатых камней, - и когда его случайно нашла на отмели компания грибников,
на его нагретой солнцем спине сидела, поеживаясь, угловатая птица.
Эта глупая и романтическая смерть давала Вике право держать фотографии
Павлика в столе и на столе: он везде был один, везде без нее, - представлял
небывшие Викины воспоминания, потому что она очевидно отсутствовала во всех
любительских пейзажах с мутными соснами, странно похожими на пальмы, где
светловолосый Павлик без улыбки, словно исполняя обыкновенную походную
обязанность, для которой его отвлекли от палатки либо от костра, позировал
неизвестному фотографу. В жизни Антонова Павлик появился как образ нечеткого
снимка, точно так же, как появился он и в этом повествовании: аккуратный
милицейский стенд, чей верхний угол то и дело ощупывала слепенькая тень
кривобокой рябины, являл, наряду с белошеей улыбчивой мошенницей и
невозмутимым рецидивистом в фигурных бровях и усах, похожих на части
орнамента восточного ковра, прищуренного молодого человека, о котором
сообщалось, что он ушел из дому и не вернулся. Было видно, что снимок сделан
не на документ, и что-то подсказывало, что пропавший красавец относился
иронически к девчоночьей любви, оберегая свою независимость, максимально
выразившуюся в уходе неизвестно куда. Через несколько дней буквально этот же
снимок бросился в глаза поверх оградок умиротворенного, словно детскими
кроватками заставленного кладбища; он располагался на пирамидке, торчавшей
неловко и шатко, вроде табуретки, на подсохшей могиле, странно пустой среди
сорного и жаркого кладбищенского цветения, еще темневшей в растресканной
глубине сырою земляною чернотой. Дата рождения и дата смерти, записанные на
жестяной табличке разборчивым, как бы учительским почерком, напоминали
вместе уравнение с дробями, и нетрудно было высчитать, что икс равнялся
восемнадцати годам.
Выходило, что эта таинственная смерть наступила раньше, чем увиделся
стенд с фотографией и с призывом "Найти человека"; получалось, что человек
уже найден в силу совпадения, в литературе почти невозможного, и в то же
время найти его уже нельзя, потому что он сделался персонажем именно
литературы, - вернее, смертью высвободил персонаж, как разбитая литейная
модель высвобождает отливку. Понятно, что совсем не каждый реальный человек
способен выделить, без помощи какого бы то ни было автора, полноценного
двойника; иногда невозможность явить миру свой художественный образ
перерастает в болезнь. Мне приходилось знавать одного сумасшедшего по кличке
Ботаник, у которого мания гениальности буквально перешла в представление,