"Лев Исаевич Славин. Армения! Армения! (Рассказы и очерки) " - читать интересную книгу автора

человека, зашагали по ней, как по тверди.
Озеро Севан, как это ни странно, не порадовало Гроссмана. Описание его
в "Добро вам" отличается холодностью. Он и сам признается в этом: "Севан -
одно из красивейших мест на земле". Но "... встреча с Севаном не вышла, не
запала мне в душу". Почему? Зря Гроссман валит это то на свою пресыщенность
изображениями Севана в искусстве, то на пресыщенность в первоначальном,
самом прямом смысле этого слова, то есть на чревоугодие, на пиршество,
которое развернуло перед ним армянское гостеприимство. Конечно, Василий
Семенович не обращался в паническое бегство при виде рюмки водки, а тем
более коньяка. И точность восприятия отнюдь не изменила ему на Севане. Все
дело в душевной горечи, которая в последние годы жизни Гроссмана в общем не
отпускала его. Он был тяжело болен и, возможно, догадывался об этом.
Василий Гроссман писал "Добро вам" с предельной искренностью, с
самоотверженной отдачей душевных сил.
Средневековый армянский поэт, гениальный Нарекаци писал:

Не дай испытать мне муки родов и не родить.
Скорбеть и не плакать,
Мыслить и не стенать.
Покрыться тучами - и не пролиться дождем,
Идти и не дойти...

"Добро вам" впервые появилось в ереванском журнале "Литературная
Армения" в 1965 году.
Не без волненья входил я в дом-музей Мартироса Сергеевича Сарьяна.
Трехэтажный стеклянный цилиндр. Внутри его штопором взвивается лестница.
Достигаем третьего этажа, отсюда начинается осмотр. Самого художника мы
надеемся увидеть внизу, на первом этаже. Пожар сарьяновских красок пылает на
всех этажах. Сарьян - художник солнца. Не только по огненному накалу своих
красок, но и по всей своей ликующей сути. Не только в пейзажах, но и в
портретах. Мне ж почему-то дороже всего сарьяновская Анна Ахматова. Не
широко известный живописный портрет, а сравнительно мало известный рисунок
карандашом. В нем вся Анна Андреевна, ее душевное мужество, ее ум, ее
горделивая скромность, ее высокое человеческое достоинство, ее поэтическое
величие.
Как старых знакомых встречаем мы подлинники работ, известных по
репродукциям, - автопортрет "Три возраста" и тройной портрет Лусик Сарьян.
Необыкновенная смелость художника заключается в том, что в этих портретах он
выводит живопись из границ пространства и сообщает ей протяженность во
времени, как если бы она была не изобразительным искусством, а музыкой или
литературой.
Внизу нас попросили немножко подождать. Марти-роса Сергеевича пока
донимали иностранные поклонники. Мы хотели удалиться, но нас, по просьбе
художника, задержали.
Первое впечатление: Сарьян, несмотря на усталость от конвейера гостей,
во всеоружии своих духовных сил. Гладко выбритое лицо его, иссеченное
морщинами, светится добротой, умом и благожелательностью, слегка присоленной
небольшой долей добродушного лукавства. Читает без очков. Мне приятно, что
он нам это продемонстрировал на моей книге. Главным образом - на
иллюстрациях к ней. Он одобрил их мастерство, а преувеличенная их условность