"Лев Исаевич Славин. Дело по Картамышевом " - читать интересную книгу автора

перед солдатами. А потом он и стыдиться перестал. Он только вздрагивал - и
больше ничего. Чтобы не смущать Врублевского, люди на него не смотрели. Один
Соломонов бросал на прапорщика презрительные взгляды. Офицер называется! В
конце концов вольноопределяющийся не выдержал и подошел к прапорщику.
- Перестаньте трястись, - прошептал он, - неловко перед солдатами.
Но Врублевского нельзя было остановить. Он ничего не слушал. Он хотел
только вздрагивать - и больше ничего. Он нашел свое колдовство.
Да, вчерашняя передряга не украсила прапорщика Врублевского в глазах
солдат. Все же кое-чему она его научила. По крайней мере он перестал таскать
на себе все эти дурацкие побрякушки, которые молодые офицеры так любят
цеплять на себя, выходя из своих трехмесячных школ прапорщиков, все эти
эмалированные брелоки в виде погончиков да тупые железные кортики,
производившие большое впечатление на девиц в глубоком тылу.

4

Сейчас Врублевский шагает взад и вперед по окопу. Вдруг он
останавливается и кричит:
- Почему вы не стреляете?
Люди молчат и насмешливо переглядываются. Никто не отвечает, потому что
вопрос ни к кому определенно не обращен. А на вопросы, не обращенные ни к
кому, никто отвечать не обязан. Словом, сделано по-штатски.
Прапорщик снова кричит (он оказывается, еще и крикун!):
- Фельдфебель, почему люди не стреляют?
Встал фельдфебель Негреев, плечистый старик, полный меланхолической
ласковости. Два года он проторчал в запасных полках, занимаясь ротным
хозяйством и подготовкой новобранцев к войне, на которой сам никогда не был.
В конце концов он попался на каких-то грязных махинациях с сахаром и был
отправлен на фронт. Здесь он попробовал цукать солдат и требовал от них
точного исполнения всех мелочных обрядов строевого устава. Окопники быстро
отучили Негреева от тыловых замашек. Когда фельдфебель соседней роты получил
при загадочных обстоятельствах пулю в затылок, Негреев, как неглупый
человек, сделал правильный вывод из этого "несчастного случая". Это был
пример мгновенного и коренного перерождения человека. Heгреев сделался
кротким и справедливым начальником.
Он приложил руку к козырьку и сказал извиняющим, ся голосом:
- Патронов нет, ваше благородие...
Люди с любопытством посмотрели на прапорщика. Они были почти благодарны
ему за маленькое бесплатное развлечение, которое он доставлял им.
Прапорщик нахмурился и крикнул:
- Связист, соедини меня со штабом дивизии!
Связист склонился над своим деревянным ящиком и глухо забормотал.
Прапорщик опять завел свою мотню. Он шатался взад и вперед по траншее,
спотыкаясь о ноги солдат.
Тихон спросил Соломонова:
- Почему он все ходит?
Соломонов пожал плечами:
- Нервничает человек. Из дрейфунов.
И он опять вернулся к своей любимой теме - о том, как они заживут
вместе после войны.