"Алексей Слаповский. Вещий сон (Детективная пастораль)" - читать интересную книгу автора

- А я вот даже обуться не успел!
- Возьми там. - Глухонемой шофер кивнул на заднее сиденье.
Невейзер обернулся и увидел полки обувного магазина, заваленные
замечательной обувью, в этом изобилии выделялись именно те туфли, которые он
облюбовал накануне в какой-то витрине: коричневые, с прострочкою, носок
светлее и лаковый, а остальное мягко-шершаво, приятно глазу и руке.
Облюбовать-то облюбовал, но цена была недоступна, а тут, пожалуйста, даром!
Он обулся (носки были уже на ногах: белые, мягкие, чистые), стало тепло и
уютно.
Но белые носки при черном костюме - дурной тон, равно как и коричневые
туфли, необходимы черные носки и черные туфли. Подумано - сделано: носки и
туфли тут же почернели. Невейзер вышел из машины, не прекратившей движения,
ловко прокрутился вальсом с милой девушкой, видя себя в огромном зеркале и
удивляясь стройности своей фигуры, подчеркнутой гусарским мундиром, шепнул
на ушко красавице приятное словцо, почувствовал ее горячую сухую ладонь на
своей прохладной пояснице, поерзал на сиденье, разминая застарелый свой
остеохондроз, с завистью глянул на шофера, чернокожего молодчагу с широкой
обаятельной улыбкой, похожего на американского киноактера Эди Мэрфи. У
него-то наверняка никакого остеохондроза и вообще все о'кей в организме, в
уме и нервах, и по-прежнему спокойно и буднично лежит у него на коленях
знакомый АКМ, Автомат Калашникова Модернизированный. ("Модернизиранный!" -
строго поправил незабвенный майор Харчук - он же произносивший "бранспартер"
вместо "бронетранспортер", не под силу это было его языку, хотя силу
характера имел. На всю казарму оглушительно раздалось: "Подъем!" Невейзер
лишь улыбнулся, зная, что это воображение, а на самом деле можно нежиться в
постели сколько угодно...)
- Нью-Йорк! - сказал он на английском языке компетентным голосом, глядя
в окно на сверкающие рекламными огнями небоскребы.
- Чикаго! - возразил - на английском же - Эди Мэрфи.
И оба оказались не правы: в действительности они едут по лесу, фары
высвечивают впереди и по бокам деревья и кустарники, от близости их скорость
кажется невероятной.
Что-то уж очень быстро мы выехали из города, подумал Невейзер.
Наверное, вздремнулось мне.
- Досыпаю, - извинился он перед шофером, хмурым человеком в очках,
похожим теперь уже не на Эди Мэрфи, а на соседа по коммуналке, за то, что
спал, бездельник, в то время, как тот трудился над ночной дорогой.
Шофер включил телевизор, словно говоря этим: ты спал и не мешал мне, не
мешай же и впредь, глазей на живые картинки. Картинки были даже слишком
живые, сплошное разнузданное голое неприличие, которое Невейзера ничуть не
смутило, он и сам тут же оказался участником...
- Стреляй! - крикнул ему шофер, кривя обезображенное яростью и шрамами
лицо, сам отстреливаясь из автомата, поражая бегущих за машиной людей в
зеленой с разводами униформе. У Невейзера в руках оказался пистолет, и он с
аппетитом стал стрелять, радуясь своей меткости: после каждого выстрела
падал человек. Но вот сухой щелчок, патроны кончились, Невейзер швырнул
пистолет в преследователей, раздался взрыв - и крики победы; шофер - в
маршальском мундире с золотыми погонами, на площади, среди огромного
скопления народа, присвоил ему звание Героя Советского Союза; Невейзер,
любуясь Золотой Звездой и орденом Ленина, кричал, однако, с хохотом, будто