"Альбина Скородумова. Французская мелодия, русский мотив " - читать интересную книгу автора

мне нужны не как переводчик, а как помощник и гид.
- Да, а где же ваш референт Пьер? Такой важный господин, босс с ним
чуть ли не каждый день созванивался, программу вашего пребывания составлял.
При этих словах и Графиня, и Нюша от души рассмеялись:
- Пьер - референт? Важный... Ну и ну, да Петенька никакой не референт,
а мой водитель, ну и, если угодно, телохранитель. А вообще-то он племянник
Нюши, она ему вместо матери. И живем мы все вместе в моем доме в Иври.
- Но он так активно обсуждал все маршруты экскурсий...
- Пришлось бедному мальчику поиграть в моего референта,- смеясь,
ответила графиня.- Просто Чепуров очень надоел мне своими звонками, а
Петеньке не привыкать. Он мальчик грамотный - пять лет со мной по галереям и
выставкам ездит, со многими знаменитостями знаком. Петенька, скорее всего,
разыгрывал этого Чепурова, для него это что-то вроде игры, а твой начальник,
болван, даже и не догадался.
За разговорами я совершенно потеряла счет времени, и только заметив,
что в окно уже не светит ласковое сентябрьское солнце, а заглядывают
сумерки, сообразила, что опаздываю в садик за Кирюшкой. Извинившись, я
быстро оделась, уточнила график на завтрашний день и не без сожаления
покинула этот дом.
Следующие две недели я целиком посвятила графине Порошиной. К девяти
утра я приезжала в квартиру на Ленинском проспекте, завтракала с нею (это
было обязательным условием), выслушивала Нюшины наставления, брала свою
подопечную под руку и вела к машине. Часа через четыре мы возвращались
обедать и немного отдохнуть, а потом вновь уезжали "осматривать
окрестности". Домой я возвращалась поздно или очень поздно, чем безумно
раздражала своих мужчин - Кирюшку и Саню. И если Кирюшку мне удавалось
задобрить парой упаковок яркой жевательной резинки, то у мужа при упоминании
о Графине моментально портилось настроение. "Нашла себе работенку -
обслуживать полусумасшедшую старуху,- ворчал на меня Саша,- ты переводчик, а
не сиделка. Когда же она, наконец, в свой Париж укатит?"
Я же все больше привязывалась к Наталье Александровне и очень не хотела
думать о расставании. Чепуров, казалось, забыл о ее существовании да и о
моем тоже. Раз в три дня я звонила в офис, отчитывалась о том, где мы
бываем, но на самый главный вопрос моего шефа - когда же Порошина посетит
"Интер" - ничего вразумительного ответить не могла. Графиня просто
игнорировала эти приглашения, ссылаясь на то, что не выполнила еще свою
собственную программу пребывания в Питере и ей лишний раз не хочется
общаться с этим выскочкой Чепуровым.
Я заметила, что ей вообще не хочется общаться с людьми: она была
молчалива и очень задумчива. Изредка, гуляя где-нибудь в Летнем саду или по
набережной Красного Флота, она украдкой прикладывала к глазам кружевной
платочек, а потом долго молчала, чтобы сдержать подступившие слезы. Иногда
же у нее бывало чудное расположение духа, и тогда она без конца вспоминала
своих подружек, родственников, с удовольствием разглядывала новые дома и
строения и безумно радовалась, когда вспоминала название улицы, или
встречала знакомый дом. Особенно любила прохаживаться по набережным Фонтанки
и Мойки, где, по ее мнению, мало что изменилось, зато Дворцовая площадь и
садик у Адмиралтейства стали совсем другими.
С трудом она узнала и мост Лейтенанта Шмидта, который в ее юные годы
был Николаевским. Когда я сказала, что мост был реконструирован и